Треугольник
Шрифт:
— Люба немного похожа на Мэри Пикфорд…
Варпет Мкртыч посмотрел на меня с одобрением.
— Мне в Сенеке нравилась одна негритяночка… Черна была как уголь, но хорошая девушка… Если бы я остался там, обязательно женился бы…
В лице у Мко что-то дрогнуло. Отец воодушевился.
— Кстати, Мко, как там у тебя с Любой?..
Мко поднял голову.
— С Лубой?
— Что ты за человек, привел ее раз и пропал! Разве так делают? — сказал Васо.
— Коли жениться решил, так делай по-человечески,
— Ты только скажи, мы все тебе устроим!
— Ну что пристали к человеку, может, он жениться и не собирается, может, он просто так!..
Наконец Мко улыбнулся.
Мкртычи обрадовались. Камень свалился у них с сердца.
И в субботу Мкртычи, нарядные, на двух разукрашенных фаэтонах отвезли Мко и Любу в загс.
Было решено, что, пока им не подыщут комнату, они будут жить в кузнице.
И в дальнем углу нашего «треугольника», или, по-иному, в глубине кузницы, расположились Мко и его жена Люба.
В «треугольнике» царит молчание
В «треугольнике» запахло одеколоном.
Уж очень это необычный для кузницы запах. Благоухание одеколона было особенно сильным по утрам, когда Мкртычи только открывали двери, затем понемногу уменьшалось и к вечеру уступало место традиционному запаху горна и раскаленного железа.
Непривычно чистым стал наш «треугольник». И сделался чуточку женским. И Мко тоже всегда был чистым. И вообще он стал неузнаваем. Часто напевал что-то себе под нос. Иногда он хватал меня под руки и поднимал под потолок. Было немного обидно: ведь не ребенок я уже… Но обижаться на Мко грех.
По утрам Мкртычам стоило большого труда отобрать у Любы тряпку, которой та пыталась стереть сажу с поковок, с наковальни и с закопченных стен.
— Доченька, ведь наковальня не самовар, что ты ее драишь, завтра снова закоптится! — убеждал отец.
— Хватит, хватит, сестра! — горячился Васо. — Да она, братцы, скоро на вас белые фартуки наденет!
А Люба говорила: «Минуточку», — и пыталась стереть хоть еще один сантиметр копоти.
Мко был в восторге.
Варпет Мкртыч каждый день приходил с букетиком цветов.
Любино присутствие в «треугольнике» изменило что-то существенное, мне казалось, что Мкртычи иначе стали относиться друг к другу.
Эта пятница навсегда осталась у меня в памяти. Мкртычи только еще начали разжигать огонь в горне, когда в кузницу вбежал бледный товарищ Мартиросян — председатель нашего правления. Я его прозвал «Лимон», потому что нижняя часть тела была у него широкой и полной, а кверху он сужался: немощные плечи и голова величиной с булавку.
— Вы погубить меня хотите, а?.. — запыхавшись, кричал он. — Посылаю людей за вами и домой, и в кузницу!.. Куда вы пропали?..
Мы
Потом отправился к другой доске, где было написано: «Ударники», а ниже — фамилия отца и Варпета Мкртыча. После напрасных усилий стереть фамилию Варпета Мкртыча он сорвал всю доску со стены и, взяв ее под мышку, пошел к двери.
— Вечером собрание будет. — Он, видно, немного успокоился, сорвав доску. — Чтобы все пришли. Мкртыч Пахалпаджян ночью арестован…
И ушел.
— Что он сказал? — спросила Люба, разглядывая наши удивленные лица.
Никто ей не ответил. Я подошел и шепнул:
— Он сказал, что Варпет Мкртыч арестован!
— Что?!
Люба, как подкошенная, села. Я живо представил себе Варпета Мкртыча в маске, с бомбой в руке, похожим на тех злодеев, каких я видел в кино.
Огонь в горне потух.
Отец взял спичку, чтобы снова разжечь огонь, но помедлил и отшвырнул коробок.
— А что он сделал? — спросила Люба и почему-то посмотрела на меня.
Я пожал плечами.
— Мко, узнай! — обратилась она к мужу.
Мко посмотрел на моего отца.
— Поглядим, небось где-нибудь и наша помощь потребуется, — утешал себя отец.
— И я так думаю. Надо выяснить, что такого сделал Варпет Мкртыч…
— Да бросьте, братцы… Что мы можем?.. Человек был в Америке… Зря только беду на себя накличем… — весь съежился Гаспар.
— Нет, а я думаю, что мы должны пойти и рассказать, как работал Варпет Мкртыч… Верно, спутали его с кем-нибудь… — воодушевился Васо.
— Говорю вам — бросьте!.. Не нашего ума это дело…
Мко молча направился к двери.
— Куда ты, Мко? — спросил отец.
— К председателю.
— Да ты что, не понял — мы тоже идем, — укорил его отец и, сняв с себя кожаный фартук, присоединился к Мко.
— Пошли, — повернулся Васо к Гаспару.
— А здесь кому-то надо остаться или нет?.. — тоненьким голосом обиженного человека заявил Гаспар.
Оставшись один, Гаспар посидел, подумал, потом начал ходить из угла в угол, жадно куря.
— Ну что я могу сделать?.. — говорил он громко, словно пытался сам себя убедить в чем-то. — Кто станет меня слушать и что я могу сказать?..
Потом и он ушел. Я с опозданием побежал в школу, оставив в «треугольнике» Любу.
Из школы я прибежал в кузницу. Мкртычи еще не вернулись.
Люба сидела одна. Мы стали вместе ждать. Я спрашивал у Любы значение некоторых трудных русских слов. Многих она, оказывается, не знала.
— Что такое «кондуит»? — спросил я.
Люба пожала плечами.