Тревожная весна 1918
Шрифт:
Кроме того, мои китайцы должны сами себя обеспечивать, так что грабежи неизбежны, и пусть они будут узко направленными. До вечера солдаты Шэн Сю-Чена ликвидировали в городке более сотни большевиков и два десятка их пособников. А мне еще минус двести грамм золотых изделий с суммы долга долой, китайцы сами их нашли в имуществе погибших. А те в свою очередь видно уже успели награбить где-то. В веселое время мы живем, популярный ныне лозунг "грабь награбленное" подразумевает, что если есть какое лакомое имущество у другого, то оно явно приобретено грабежом, и отобрать его для себя не только можно, но и необходимо.
Так что покинули мы освобожденный Сальск только утром 23 марта 1918 года. По старому
Пять калмыков ранено, оставили их выздоравливать, как и двоих китайцев. Конечно, одного остолопа легко заменить другим, потеря невелика, но зачастую убитый или раненый солдат — это еще и пропавшее снаряжение, а оружие и амуниция стоят немало монет. Так что у меня под рукой теперь всего трое конных калмыков, китайский отряд Шэн Сю-Чена из менее трех десятков солдат (хотя признаться вояки они никакие, просто палачи для экзекуций) и двое из задонских партизан для поддержки. Кроме того, лихая тачанка с пулеметом хорунжего Гульного. В общем, боевая мощь моего отряда — просто никакая. Кроме того, китайцам я еще в ближайшие две недели должен отдать 0,4 кг золота, плюс на мне оклад пятерки калмыков. Отряд Джа-Батыра удалось пока посадить на шею Сальским обывателям. Они пока до ужаса боятся возвращения власти красных, так что обещают золотые горы и реки полные вина.
Как всем понятно, освобождение Сальска дело скорее символическое. Судьба Дона будет решаться не здесь, и в одиночку я это дело не потяну. Но я так и распланировал свое выступление, чтобы подобно серфингисту скользить на волне народного возмущения большевизмом. Скоро здесь начнется такая катавасия, что кровавые Сальские события покажется мирной встречей престарелых дам за чашкой чая. Так что наш отряд направляется в маленькое местечко под названием станица Заплавская, неподалеку от Новочеркасска, победа казачьего оружия над красными пришельцами начнется оттуда.
Обстановка пока такая. Как я уже упоминал уже, то тут, то там по казачьим станицам проносится огонек восстаний, но пока все это разрозненные выступления. Казакам нужно объединится и организоваться. А сделать это нелегко в условиях когда большевики плотно контролируют всю информацию.
Красная цензура весьма ревниво охраняет Советскую власть. В большевистских "Известиях" каждый день говорится лишь о мире и спокойствии на Дону, о благодеяниях, оказываемых народной властью трудовому казачеству и о непоколебимом его решении до последней капли крови защищать рабоче-крестьянскую власть.
Чрезвычайно характерно то обстоятельство, что когда гонец от восставшей 19 марта Суворовской станицы сумел отыскать генерала П. Попова и стал просить его прибыть в мятежную станицу, то оказалось, что Походный Атаман уже настолько потерял веру в успех борьбы с большевиками, что даже 1 апреля отдал приказ о роспуске своего отряда и часть партизан уже успела разъехаться. Только настойчивые просьбы делегатов восставших станиц побудили атамана отменить этот приказ.
Но как ни сильна была большевистская цензура, стоустая народная молва все же оказывается сильнее и делает свое дело. Минуя красные рогатки и запреты, она несет слухи о том, что местами казаки уже поднялись, что "фронтовики" прозревают, примиряются со стариками, составляя значительный процент среди восставших, и стремятся кровью искупить свои недавние грехи. Что на берегах
Из-за начавшейся распутицы передвигаться по дорогам области было нелегко, дороги немедленно превратились в грязь, так что в Заплавы мы смогли добраться (верхом и на сменных наемных тройках с бубенцами) только через четыре дня с хвостиком. По пути я щедро платил за все бумажными ассигнациями. Шли тихо, не шалили, чему весьма помогали наши документы "красных казаков" и "краснокитайцев". К счастью, большевикам пока не до нас, не до восставшей станицы Суворовской, и не до восставшего Сальска. Сейчас у них главная забота… уже захваченный большевиками Новочеркасск и жесточайшая борьба за власть друг с другом. В поход на Новочеркасск из Ростова формируют карательный отряд Я. Антонова, чтобы он выправил все местные отклонения от генеральной линии партии. Будут грабить и убивать…
Станица Заплавская — глубокая дыра, расположенная рядом с рекой Дон, такая глухая, что никакой Советской власти здесь не ощущается. Станицу окружали отмерзающие широкие полосы илистых наносов и топей, от которых исходил тяжелый мерзкий запах. Можете себе представить, какие тут стояли ароматы… Тут без дураков надо остерегаться холеры. Никаких восставших не видно, все вокруг тихо и спокойно, чинно и благородно. А между тем, сегодня 27 марта, скоро полдень, и до Новочеркасска отсюда по прямой всего 15 километров. Странно. Прядется еще раз тряхнуть мошной, разместить свои отряд на постой и ждать. Одного из своих казачьих спутников — вахмистра Татаринова, я отправил за свежими вестями километров за десять отсюда, в станицу Кривянскую, расположенную почти рядом с городом. Политику партии я ему растолковал, что говорить в различных обстоятельствах он знает. Мое терпение должно вознаградиться.
Между тем, убаюканные провинциальным покоем и тишиной, мы не знали что обстановка вокруг уже накалилась до взрывоопасного предела. Рвануть должно было с минуту на минуту.
Как я уже упоминал, в конце марта месяца 1918 года в разных частях Донской области начались разрозненные, но местам удачные, восстания донцов против красных. В первый момент большевики, как будто бы растерялись, но затем они быстро сорганизовались и приняли ряд спешных мер, чтобы в корне подавить вспышки казачьего негодования. В столицу Дона — Новочеркасск, все еще расцениваемую большевиками гнездом "контрреволюционеров", прибыл из Ростова карательный отряд Яшки Антонова, нового незадачливого Наполеона, обладающего кровожадностью и коварством вождя каннибальского племени. Ему было приказано возобновить красный террор и беспощадно задушить всякое проявление недовольства и протеста против советского режима.
Опьянённые злобой палачи толпами прибывали на городской вокзал и грозились повесить Голубова и Смирного на яблоне и бахвалились, как пройдут по улицам Новочеркасска, выкурив мятежников из нор, как крыс из амбара. Новочеркассцы снова пугливо прятались в норы, с тревогой и трепетом, ожидая новых издевательств и новых ужасов.
Сегодня, пока мы размещались в Заплавах, уже с утра каратели-большевики объявили в Новочеркасске новую регистрацию офицеров. Вновь начались повальные обыски, глумление над беззащитным населением, аресты и расстрелы. Значительную часть времени идут подвальные расстрелы в основном ни в чем не повинных людей с последующей погрузкой голых тел в грузовики. Ростовские большевики, кипя внутри дерьмом, прибывшие карать казаков за их "вольнодумство" на это раз не ограничились только городом, а опрометчиво зарвались и перенесли свою преступную деятельность и на ближайшие к Новочеркасску станицы.