Тревожное небо
Шрифт:
Этого не потребовалось мне дважды повторять. Чуть ли не вприпрыжку вернулся я в казарму, передал распоряжение Шевелева Чачикяну, распростился с ним, с другими товарищами и поспешил в штаб 81-й авиадивизии тяжелых бомбардировщиков. Во мне все ликовало. Ур-р-аа! Не иначе, как на заводе построили новую машину и Марк Иванович, как и обещал, пошлет меня за ним.
…Вскоре в составе 432-го авиаполка 81-й дивизии тяжелых бомбардировщиков с санкции Ставки Верховного Главнокомандующего была создана Особая группа, в задачу которой входила подготовка двух самолетов ТБ-3 или, вернее, как их тогда называли ТМС ТБ-3 (ТМС — телемеханический самолет) к боевому применению. В составе этой группы работали инженер-полковник В. Я. Кравец (он же командир
Как только были проведены несколько тренировочных полетов с боевым грузом и успешным результатом, Особая группа получила боевое задание: торпедировать занятый фашистами мост через Волгу у города Калинин. Но это задание осталось невыполненным, ибо во время подготовки самолета ТМС ТБ-3 к боевому вылету на одном из моторов вспыхнул пожар… И надо* отдать честь готовившим самолет инженерам Казакову, Мосееву и Чачикяну, которые, не имея под рукой ничего более подходящего, сумели укутать горящий мотор ватными чехлами и спасти самолет-торпеду от неминуемого взрыва. А ведь на нем умещалось четыре тонны взрывчатки… Но обгоревший двигатель вышел из строя и до его замены вылет не мог состояться.
Новое боевое задание Особой группе было дано почти два месяца спустя. Цель — скопище железнодорожных составов с фашистскими войсками и военной техникой на железнодорожном узле города Вязьма. От аэродрома, где базировалась Особая группа с самолетами-торпедами, линия фронта проходила тогда, в феврале 1942 года, всего навсего в 20–25 километрах. Из-за загруженности аэродрома как самолетами, так и личным составом десантных войск, автоматический взлет ТМС ТБ-3 был запрещен и экипаж в составе командира капитана Тягунина, инженера Чачикяна и бортинженера Мосеева поднял его вручную, с тем, чтобы после последней проверки всех механизмов выброситься на парашютах. На борту самолета-торпеды находилось пять тонн тола.
Вслед за самолетом-торпедой поднялся командный самолет ДБ-3 с экипажем в составе командира корабля капитана Пономаренко, штурмана майора Карагодова, радиооператора Кравца и бортстрелка. После двухкратной проверки всех систем радиоуправления (во время которых у капитана Тягунина дважды сдали нервы и он выключал автоматическое управление), экипаж самолета-торпеды дал сигнальную ракету — «Принять под радиоуправление». Еще одна проверка выполнения эволюции по радиуправлению на этот раз уже с командного самолета. Все в порядке. Самолет-торпеда на боевом курсе. По команде Тягунина бортинженер Мосеев открывает нижний люк. Первым прыгает Мосеев, за ним — Чачикян и последним, как положено, командир корабля капитан Тягунин.
В пустой теперь пилотской кабине корабля-торпеды по-прежнему работают штурвал, педали руля поворота, как будто ими управляет летчик-невидимка. ТМС ТБ-3 держит курс на цель — на Вязьму.
Экипаж командного самолета увидел вражеские истребители и оператор дал радиокоманду «Выше!». Самолет-торпеда тут-же скрывается в облаках. Вслед за ним уходит в облака и командный ДБ-3. Через несколько минут дается команда «Ниже!» я самолет-торпеда спускается под облака. Вслед за ним, в кильватере, самолет ДБ-3. Скоро цель. Но тут зенитчики фашистов обнаружили самолеты и открыли по ним интенсивный огонь. Бортстрелок командного самолета, целясь по вспышкам зениток, поливает их длинными очередями из пулемета. Начиненный взрывчаткой, ТМС ТБ-3 спокойно движется по курсу среди разрывов зенитных снарядов. Цель! Инженер-полковник Кравец дает команду «Пикирование!», но… самолет-торпеда продолжает горизонтальный полет. Команду повторяют второй, третий раз… Все безрезультатно. ТМС ТБ-3 исчезает впереди в низких облаках.
К вечеру на аэродром прибыли выбросившиеся
Командующий Авиацией дальнего действия генерал Голованов доложил о всем случившемся в Ставку Верховного Главнокомандующего и Сталин приказал отложить применение второго самолета-торпеды до выяснения судьбы первого, улетевшего в неизвестность. Через два месяца было получено сообщение от партизан, что в районе Смоленска в расположении немецко-фашистских войск произошел огромный взрыв при падении неизвестного самолета.
Второй самолет-торпеда был тем же составом Особой группы подготовлен к сбросу на нефтяные промыслы в район Плоешти и снаряжен специальной пятитонной тротиловой бомбой. Но нелепейший случай, каких на войне было не мало, не дал осуществить его. У взлетевшего на бомбардировку двухмоторного «Норд Америкен» — бомбардировщика американского происхождения — отказал мотор. Самолет, нагруженный до отказа бомбами, упал на границе аэродрома, невдалеке от стоянки самолета-торпеды, взорвался и подорвал его.
Позже, когда стало известно о применении фашистами летающих торпед Фау-1 при бомбардировках Лондона, снова поднялся вопрос об использовании устаревших самолетов в качестве радиоуправляемых торпед. Однако выпуск их в короткие сроки и в необходимом количестве был не по силам предприятиям промышленности, занятых обеспечением самых неотложных нужд фронтовой авиации.
… Совсем недавно в мои руки попала изданная Академией наук СССР небольшая брошюрка{7}, где на странице 108 напечатаны скупые строки, в определенной мере подтверждающие написанное выше по рассказам участников и собственной памяти:
«Один из ТМС (телемеханический самолет) в качестве летающей бомбы участвовал в боевых операциях ВВС в 1942 г. Экипажем этого самолета при выполнении боевой операции до принятия его под радиоуправление командным самолетом были: левый летчик майор Тягунин, правый летчик (оператор по вооружению и автоматике) Р. Г. Чачикян и бортинженер В. Г. Мосеев. На командном самолете ДБ-3 находились ведущий летчик майор* Пономаренко и командир-оператор инженер-майор В. Я. Кравец.
Решение использовать экипаж при взлете ТМС, снабженного автоматической системой взлета и посадки, было вызвано стремлением уменьшить возможность взрыва ТМС, начиненного взрывчаткой, в районе аэродрома, который был сильно загружен авиадесантными частями.
После принятия ТМС под радиоуправление экипаж покинул его на парашютах, а самолет-бомба был наведен на территорию, занятую немецко-фашистскими войсками».
Ночь под праздник…
Тяжелейший сорок первый год был для меня, как для летчика, самым, пожалуй, тяжелым в моей жизни. Фашистские полчища рвались к Москве, подошли почти вплотную к Ленинграду, а я, имея уже немалый стаж летной работы и став вновь военным человеком и слетав всего два раза на бомбежку врага, оказался опять вне действующей авиации. Переброска непригодных к боевой работе самолетов в тыл, участие в испытаниях новых средств самолетовождения — все это было далеко не то, к чему я рвался… С тоской смотрел я, как взлетали тяжело нагруженные бомбами и снарядами боевые корабли, уходя на бомбежку врага… И вот однажды, это было уже поздней осенью, меня вызвал r телефону начальник штаба нашей дивизии М. И. Шевелев: