Три года октября
Шрифт:
Добравшись до первого квартирного дома, она принялась стучать во все двери. Спустя две-три минуты одна из дверей открылась. Увидев ужасный вид Егоровой, хозяин квартиры позволил ей войти, посадил на стул, после чего вызвал милицию и скорую помощь.
В больнице она пролежала почти месяц. За это время она давала не меньше пяти раз показания, используя для ответов карандаш и лист бумаги, предоставленные ей работниками следственных органов. Милицию заинтересовало орудие самозащиты, но на месте указанном Егоровой, нож так и не нашли. Было выдвинуто предположение, что он был взят преступником, вернувшимся на место неудавшегося убийства. Также были опрошены все медицинские учреждения, в том числе и трех ближайших городов, касательно поступления пациентов с ножевыми ранениями,
Через три месяца после нападения, Егорова Т.Н. покинула Старые Вязы навсегда. Надежде Комаровой удалось найти ее новое место жительства и даже взять интервью. Как оказалось, последняя жертва Вязовского маньяка проживала в моем родном городе, и мне даже была знакома улица, где находился ее дом.
– Это все, что я могу вам поведать касательно данного дела, молодой человек.
– Как вы считаете, мне удастся с ней поговорить? – поинтересовался я, все еще переваривая полученную информацию.
– Мне не составило труда ее уговорить на интервью. Первое что она спросила после моего предложения, было: «Сколько вы мне заплатите?». Так что, дело за вами и вашим кошельком.
– Какое впечатление она произвела на вас?
– Хм, я бы сказала, что она очень меркантильная личность. И таким же был мужчина, с которым она жила на тот момент. А еще я не уловила ноток сожаления в ее голосе или же раскаянье в ее глазах, касательно отданных в приют детей. – После небольшой паузы, пожилая журналистка добавила. – Знаете, я даже немного жалею, что он не убил ее.
– Из-за того, что она плохая мать?
– Не только. Мне просто интересно, что бы связал «Федор Крюков» у данной жертвы, чтобы подчеркнуть ее принадлежность к пороку.
– Вы очень циничная женщина. – Пахомов, все это время стоявший рядом со мной и устало исследовавший потолок и стены своей квартиры, улыбнулся моим словам.
– Цинизм – главная черта хорошего журналиста, уважаемый.
– Спасибо вам за беседу.
– Пожалуйста.…Кстати, если узнаете что-то новое про убийство юной девушки или же про дело тридцатилетней давности, не забудьте позвонить мне и рассказать обо всем.
– Только в случае если у вас тоже будет что-то стоящее для меня.
– А вы быстро схватываете правила журналистики. Не желаете сменить профессию.
– Пока не думал об этом.
– Подумайте. Вполне возможно у вас талант.
После данных комплиментов мы распрощались с Надеждой Павловной Комаровой. Прежде чем уйти обратно к себе, мы с Пахомовым выпили чаю под пристальным присмотром умиротворенного Тимофея.
5.
Наступило воскресенье.
Многие люди воспользовались выходным для отдыха у телевизора. Кто-то вспомнил, что давно не встречался с друзьями и засобирался в гости. А некоторые жители посёлка ждут выходных только для того, чтобы устроить посиделки в гаражах-ракушках с друзьями, распивая алкоголь, ведя беседы о политике.
Я же купил плюшевого кота Леопольда и билет на поезд, который должен был отвезти меня к дочери. Соскучился по ней безумно. За час до приезда я созвонился с бывшей женой и попросил ее привезти Леру к вратам городского парка. Не то чтобы у меня возникло желание прогуляться с дочкой по лужам, мимо голых деревьев и кустов. Просто это было наше заранее оговоренное место встречи. Встречаться у (когда-то и моей) квартиры у меня не было желание. И речь не о том, что мне не хотелось тратиться на такси от вокзала до нее. Просто не было желания видеться с бывшими соседями (там всё для меня было бывшим, за исключением дочери), вести с ними разговоры и отвечать на неловкие вопросы.
Машина подъехала с десятиминутным опозданием. Жена, одетая элегантно и по моде, кивнула мне в знак приветствия, после чего открыла заднюю дверь. Лера, с радостным воплем, выбралась из машины и тут же поспешила в мои объятия. Я крепко прижал ее к себе, чувствуя прилив любви, нежности и тепла. Я мог сжимать дочь в объятьях вечность, но я быстро отстранил ее от себя. А все из-за дурацкой мысли о том, что от меня могло неприятно пахнуть работой. Я ежедневно принимал душ и стирал одежду. Но подобные мысли часто меня посещали, в том
Пообещав жене, что я верну ее к семи, мы отправились с Лерой в наше маленькое путешествие по городу. Я ее держал за руку, а она сжимала к груди мой подарок. Осознание того, что сейчас рядом со мной находился единственный человек, который меня любит и которого любил я, убеждало в существовании смысла жизни. Мы заглянули в ресторанчик, поев пиццу и картошку-фри с колой, затем заглянули в кинотеатр, где почти два часа просмеялись во время просмотра мультфильма, потом дочка покаталась на пони, в конце, мы просто сели на скамейку покормить хлебом голубей. Здесь на лавочке, дочка рассказала о том, как у нее дела в садике, какие у нее новые игрушки помимо Леопольда (хотя я предложил ей назвать плюшевого кота Тимофеем), чем она увлекается и рассказала, что уже может читать по слогам. Было радостно и грустно слушать Леру. Успехи детей всегда воодушевляют, но понимание, что все это проходит мимо тебя приносит боль. С порывом холодного ветра охватила ясность, что это только начало. Очень скоро всё ее детство промчится мимо моей жизни одними лишь мысленными образами, невеяными словами дочери. А потом она станет подростком. Начнет увлекаться мальчиками. Будет красить губы, носить короткие юбочки. У нее появятся секреты от матери, а от меня тем более. И кем тогда я стану для нее? Человеком, которого она будет называть папой, не вкладывая ни капельки теплоты в это слово? А может быть «папой» для нее станет новый муж моей бывшей, а я же стану для нее и вовсе просто «отцом». Сколько времени пройдет, прежде чем ей перестанут нравиться эти наши воскресные встречи? Как скоро наши свидания сократятся до нескольких фраз по телефону? Услышу ли я тогда хотя бы раз в год слова: «Папа, поздравляю с днем рождения и хочу сказать, как сильно тебя люблю!» или же только: «С днюхой, отец. Мне пора!»?
Тяжелые мысли. И с каждым годом они меня все сильнее пугают своей неминуемой близостью.
Как и обещал, в семь вечера мы вернулись к вратам парка. Бывшая уже ждала нас. Поцеловав дочь и перекинувшись с матерью Леры парой формальных фраз, мы распрощались. Я стоял на месте до тех пор, пока красный свет задних фар не пропал за поворотом. Только тогда я остановил такси и сообщил название улицы и номер дома, которые мне сообщила Надежда Комарова. Дорога должна занять не больше получаса.
Такси привезло меня к пятиэтажному зданию с двумя парадными. Нужный мне человек проживал в той, что справа. Домофона у двери не было, а потому я просто вошел внутрь. Подъезд дома, в котором я жил последний месяц был не ровней этому. Здесь все говорило о новизне и порядке. Пол был обложен плиткой в стиле шахматной доски. Стены имели приятный цвет молочного шоколада снизу и лимонного зефира сверху. На светлом фоне висели картины, написанные простым карандашом очень талантливым художником, и изображали столицы разных стран: Париж с Эйфелевой башней, Лондон с Биг-Бэном, Москву с Красной площадью, Рим с его Колизеем, и так далее. Углы украшали живые цветы в вазонах. Кругом была чистота. А еще здесь нашлось место стеклянной коморке консьержки. И эта самая консьержка сидела за столиком и читала книгу в мягкой обложке. Что-то из серии попаданок. На меня она не обратила никакого внимания. Мне пришлось постучать в стекло, чтобы сообщить о своем присутствии.
– Добрый вечер, вы не могли бы мне помочь?
Ноль реакции. Женщина продолжала читать. Решив, что она имеет проблемы со слухом, я постучал еще раз, только громче. Эффект оказался тем же. Поняв, что это бесполезно, я направился в сторону лифта. Не успел я нажать кнопку вызова, как услышал неприятный голос, тянущий гласные с ударением:
– Мужчина! Куда это вы пошли без спроса?
– Извините, я стучал, вы мне не ответили. – Я вернулся назад, оказавшись под прицелом суровых глаз, глядящих на меня поверх очков. Ну, вылитая сваха из телевизионной передачи.