Три года октября

Бер Игорь М.

– Итак, сегодня 11 ноября 20… года. Я беру интервью у Татьяны Егоровой – единственной оставшейся в живых жертвы Вязовского душителя. Татьяна, вы хорошо помните тот день, когда на вас напал серийный убийца?

– Конечно, помню. Маразма пока у меня нет.

– Можете рассказать, что именно произошло в ту ночь?

– Что ту рассказывать? Меня пытались убить, я дала отпор. Теперь вот сижу перед вами, отвечаю на вопросы.

– Можете вспомнить хоть что-то о нападавшем, чего вы не рассказали следствию или другим СМИ?

– Ну, я обо всем, в принципе рассказала. Добавить, вроде нечего. – Я молчал, ожидая пока она сама

продолжит. Видимо поняв, что я могу закончить интервью и потребовать обратно деньги, она принялась рассказывать далее. – Это был мужчина, если его можно так назвать. И я сейчас не имею в виду, что он был зверем.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, когда он повалил меня на землю и взобрался верхом, то я не почувствовала, что он меня хочет. А ведь я была симпатичной девкой в свои двадцать с хвостиком.

– Насколько мне известно, Вязовский душитель не убивал на сексуальной почве. Его мотивы были иными.

– А почему? Я долго об этом думала. И пришла к выводу, что он был импотентом. Вот поэтому и не насиловал своих жертв.

– Вы рассказали о своем предположении милиции?

– Нет, вот сейчас вам говорю. Тогда мне как-то не приходило это в голову. Спустя годы, я много думала о той ночи и многое что поняла.

– Приведете примеры?

Женщина наклонилась ближе к телефону и, понизив голос, произнесла заговорщическим тоном:

– Мне кажется, милиция и администрация поселка были в сговоре с ним.

Пламя заинтересованности тут же угасло во мне. Я неожиданно понял, что беседую с ополоумевшей пожилой женщиной, свихнувшейся на почве ранее пережитого стресса.

– Вы мне не верите. Вижу по глазам. Но я вам скажу, что именно я поняла за эти годы. Правительство проводило эксперимент по созданию армии убийц из крепких молодых мужчин. Они, видимо, вкалывали им некую сыворотку или смешивали с водой некие секретные препараты, разработанные в лабораториях. И эти препараты притупляли в них жалость и сочувствие, переводя на первый план агрессию и жажду убийства. Вот вы, задавались вопросом, почему маньяков в СССР было больше, чем они есть сейчас? А все потому, что страна развалилась, и все эти эксперименты были приостановлены.

Я не знал точной статистики касательно количества маньяков, но предполагал, что если их и вправду стало меньше, то это благодаря камерам видеонаблюдения и смартфонам, а не закрытию экспериментальных лабораторий.

– Так вот, наш маньяк перестал убивать по одной из двух причин: либо после моего ранения он стал негодным как солдат, и его ликвидировало КГБ, либо опыты прекратились и он потерял интерес к убийствам, став снова простым человеком.

– Кстати о ножевом ранении. Вы помните, куда именно нанесли удар? – спросил я, решив увести разговор от сюрреализма.

– Конечно, помню. Прямо в пах. Ударила я два раза. Один раз, скорее всего, промахнулась, но второй точно в пах.

Это было что-то новое. Подобной информации я не получал от Комаровой. Теперь возникал вопрос: было ли это правда или Егорова лишь предположила место ранения, а затем, спустя годы, искренне поверила в это? Так или иначе, я решил сделать галочку в уме. Наверное, в тот момент я признался себе о причинах интереса к делу давно минувших лет. Не только потому, что тайна Вязовского душителя меня завораживала и увлекала, не только потому, что убийства прошлого могли каким-то образом (сам не знаю каким) пролить свет на убийство,

произошедшее в настоящем, но и потому что в глубине души, я надеялся когда-нибудь написать книгу-расследование. Жестокие убийства, загадка личности маньяка, гнетущая атмосфера поселка, застрявшего в прошлом – чем не сюжет для романа-бестселлера?

– А что насчет подозреваемых? – продолжил я, понимая, что вопросы неминуемо подходят к концу. – Я знаю, что следствие в этом вопросе не преуспело. Но сам жители Старых Вязов кого-то подозревали? А может вы сама на кого-то думали?

– Таких было трое, – кивнула Егорова, не разочаровав меня ответом. – В основном все винили Ивана Подкорытова – пьяницу и дебошира. В свое время держал в страхе весь поселок. Убили его в пьяной драке в 94ом. Многие решили, что это как раз и объясняет, почему убийства прекратились.

– Но не вы?

– Нет. От Подкорытова всегда воняло потом и сигаретами. От человека, который на меня напал, не пахло ничем. Он хоть и был высоким и сильнее многих сельских мужиков, все же не тянул на того, на кого делают ставку при проведении секретных экспериментов. Будь он подопытным, то проболтался на второй же день.

– Кто был вторым подозреваемым? – быстро задал я очередной вопрос, не желая увязнуть опять в теме, вызывающей у меня сильные сомнения.

– Вторым был Павел Хохлов – тихушник и мямля. – Егорова даже повела плечами от отвращения, словно прикоснувшись к протухшей рыбе. – Работал трактористом. В отношениях с женщинами замечен не был. Не пил, не курил, часто разговаривал сам собой. Говорят, однажды, кто-то из соседей, случайно заглянул в окно его квартиры и застал Хохлова перед зеркалом в женском белье. Вот тогда его и записали в потенциальные маньяки. Несколько настоящих мужиков даже хотели собраться вместе, вывести этого Хохлова в лес и хорошенечко отмудохать. Не знаю, откуда он прознал про эти планы, но быстро побежал к участковому с просьбой о защите. Кто-то из бывших моих соседей, еще лет десять-пятнадцать назад, рассказал мне, что этот тюфяк утоп. Еще в 97ом. Опять же его смерть якобы доказывало, что он и был маньяком. И опять это бред полнейший. Напади он на меня тогда, я бы не только отбилась с легкостью, но и самостоятельно скрутила. А еще попинала бы по яйцам, чтоб неповадно было.

– Кто третий?

– О, это мой главный подозреваемый. Тогдашний участковый.

«Чикадзе» вспомнил я фамилию, которую слышал от Комаровой. Что ж, это было вполне логично. Не редко бывало, что преступники и маньяки являлись членами правоохранительных органов и зачастую «расследовали» собственные преступления. Но этого было мало.

– У вас есть какие-то веские причины подозревать его?

– Ну, это же элементарно, Ватсон, – хохотнула хозяйка квартиры. – Он был не местным, а приезжим. Спустя год после его назначения на должность участкового и начались убийства.

Логично.

– К тому же он ведь не русский.

А вот это уже сомнительный мотив для подозрений.

– И кого, если не представителя родственных структур вербовать для проведения экспериментов?

Все, здесь мое терпение лопнуло.

– Спасибо, Татьяна, за беседу. Думаю, на этом можно и закончить.

Я отключил запись и спрятал телефон в кармане пальто. Я встал на ноги, и Егорова последовала моего примеру. Быстро покинув комнату, я направился к выходу.

– Погоди, а в какой газете выйдет статья?