Три года октября

Бер Игорь М.

Иван Подкорытов затаился на эту неделю, из-за опасения быть снова арестованным. Напрасно, ведь смерть Федора Дмитриевича и тем более его кота никого не заинтересовала из правоохранительных органов. Возможно, было пару звонков участковому касательно составленного им протокола. А учитывая тот факт, что Кузнецов и вправду имел тесные отношения с матерью виновника, данное дело спустили на тормоза и все стихло.

Подкорытова никто не видел из тех жителей Старых Вязов, которых я опрашивал. Да, у меня было желание встретиться лицом к лицу с виновником гибели Пахомова. Вначале

меня одолевали приступы мести. В первые дни я был готов не только избить его вновь, но и того хуже – убить. Со временем, моя рассудительность вернулась обратно, и я смог подавить в себе животные инстинкты. И все же, мне хотелось повстречать его на улице. Не для того, чтобы сразиться с ним в кулачном бою или же на ножах, а для того, чтобы посмотреть ему в глаза. Понять, сожалеет он о случившемся или же нет? И если нет, то пообещать ему не сладкую жизнь. Пусть я даже и не знал, как именно осуществить свою угрозу.

Александр Викторович Безбородов так и не заговорил со мной касательно своих планов насчет Подкорытова. Казалось, на эти семь дней он и вовсе забыл о нем и о Пахомове. Он был задумчив и обращался ко мне исключительно по рабочим вопросам. Я пришел к выводу, что Безбородов просто решил уйти с головой в работу, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

На восьмой день, когда время уже близилась к завершению рабочей рутины, а мой наставник удалился по определенным вопросам в одно их отделений, в подвал спустился Остап и сообщил мне новость: Подкорытов только-только вышел из здания больницы. Услышав это, я сорвался к выходу. Но, что и следовало ожидать, его и след простыл.

– Ты с ним разговаривал? – спросил я Остапа, вернувшись в патологоанатомическое отделение.

– Нет, мы с ним как бы и не друзья вовсе, а потому поводов для разговора с ним у меня нет.

– И чего он здесь искал? – задался я риторическим вопросом.

– Понятие не имею. Если хотите, я могу поспрашивать на регистратуре.

Хорошая идея. А учитывая, что сегодня в приемной заведовала Мада, то – отличная.

Остап вернулся в течение пяти минут и сообщил мне, что Подкорытов заходил в клинико-диагностическую лабораторию.

– Странно, – произнес я. – Какие анализы ему потребовались. И ему ли?

– Могу поинтересоваться, – снова предложил свою помощь Остап.

– Не надо, – покачал я головой. – В этом нет необходимости.

– Тогда могу выдвинуть свое предположение.

– Слушаю.

– Ходят слухи, что Иван пристает к дочери одной из лаборанток.

– Пристает, в каком плане?

– Ну, любит он ее. Может, он решил поговорить с матерью своей возлюбленной? Показать всю серьезность своих намерений. Хотя, с его-то репутацией, расположения вряд ли найдешь.

Спустя десять минут вернулся Безбородов. Я пересказал ему имеющуюся у меня информацию. Реакцией на мои слова со стороны Александра Викторовича было – безразличие. Лишь формальный ответ «Понятно».

Рабочий день подошел к концу, и мы попрощались до завтрашнего дня. Войдя в свою квартиру, я приготовил ужин, принял душ, посмотрел телевизор, почитал книгу и, наконец, лег спать. Сон же долго не приходил ко мне, а

все потому, что мысли мои витали вокруг воспоминаний о Пахомове и Тимофее. Как же мне хотелось поговорить с ним, услышать его мудрый совет, подержать кота на руках, послушать его размеренное урчание.

Всматриваясь в пляшущие тени на потолке, я уснул только после двух часов ночи.

Утром меня ожидали три новости – одна чуднее другой. Первая заключалась в том, что Безбородов пришел на работу в солнечных очках. Из-за моих расспросов ему пришлось их снять, выставив на обозрение синяк под глазом.

– Это кто вас так? – спросил я.

– Этот кто-то стоит перед тобой, – ответил он. – Ночью проснулся от приступа голода. Резко открыл дверцу холодильника и врезал ею по лицу.

Звучало неправдоподобно, о чем я и поспешил ему сообщить. Патанатом же настоял на своей версии, и не менял ее ни в какую.

Вторую новость нам принес Остап, сообщив о том, что прошлой ночью некто разбил окно магазина и оставил после себя беспорядок на полках и в холодильниках. Полиция занималась проверкой, но пока было не известны причины и участники инцидента.

Третья новость оповестила нас о поимке подозреваемого то ли в грабеже, то ли в хулиганстве. Этим подозреваемым оказался Иван Подкорытов, и об этом уже судачила вся больница.

– Надеюсь, в этот раз он не отвертится, – прокомментировал слухи Безбородов, заполняя журналы. Я же в это время решил сделать перерыв и выпить чаю.

– А сколько дают за кражу? – поинтересовался я.

– В зависимости от обстоятельств. В случаи ущерба свыше тысячу рублей и/или при рецидиве – до двух лет.

Прежде чем мы продолжили развивать тему, раздался стук в дверь. Открыв ее, я увидел перед собой двух молодых сотрудников полиции. Преставившись, они спросили:

– Как нам найти Безбородова Александра Викторовича?

Удивленный, я сделал шаг назад и взглянул на своего коллегу. Тот отложил ручку, закрыл журнал и поднял руки вверх.

– Сдаюсь. Готов признаться во всех смертных грехах. За исключением уголовно наказуемых.

Полицейские вошли в кабинет, сняв теплые шапки, на которых блестели капельки от растаявших снежинок.

– Нам нужно задать вам парочку вопросов, – сказал тот, что старше и по возрасту и по званию.

– Отвечу на все ваши вопросы. За исключением тех, что помогут выиграть вам «Кто хочет стать миллионером».

– Вам знаком гражданин Ивана Ивановича Подкорытов? – спросил полицейский, никак не отреагировав на шутку врача.

Мое удивление силилось троекратно. Молча стоя в сторонке, я внимательно слушал и надеялся, что меня не попросят подождать снаружи.

– Конечно, знаю. Данная личность известна всему поселку. Причем не в положительном контексте.

– Как вы можете прокомментировать его слова, касательно вашего вчерашнего нападения на него?

– Я?! На него напал?! – очень даже правдоподобно изобразил удивление Безбородов. – Боже упаси. Разве я похож на хулигана, кидающегося на людей с кулаками? Помилуйте, господа, я не в том возрасте и не в той физической форме для подобных увлечений.