Три года счастья
Шрифт:
Еще первобытные люди использовали кость для своих нужд: мягкий, податливый материал мог принимать любую форму, например, иглы, ножа, наконечника для стрел и т.д. С появлением цивилизации и развитием искусства этот материал стал в пору искусным мастерам. Сначала это были простые узоры, но в пике своего могущества это стали объемные картины и даже статуи. Каждый богатый дом имел хотя бы несколько украшений из слоновой кости.
Они читает записку в которой написано : « Я буду ждать тебя в восемь и не минутой позже.»
Что он задумал и этот цвет
Не ее и Кетрин не наденет подаренное платье. Она не починяется приказам и наденет платье в пол цвета сапфир. У платья рукава бато, оно идеально обтягивает ее фигуру и в нем нет вызывающей зоны декольтн. Она отказывается от украшений, но не от черных босоножек Jimmy Joo.
Что бы он не задумал Пирс примет его игру.
Примет и спускается, вздыхает полной грудью.
Кто в этой игре жертва, а кто хищник?
Иногда жертва сама бежит в твои силки. Всё, что нужно – это затаиться и ждать.
Иногда жертва меняется с тобой местами и начинает собственную игру.
Всё, что нужно – это согласиться с правилами.
Пирс соглашается, садиться в машину, которая останавливается рядом с ней.
Если вам нравится быть зверями, то какая разница, кто кого съест?
Какая разница, если она точно знает, что в этой игре никто не проиграет.
— Куда мы едем? — поинтересовалась Пирс, - разглядывая однообразные пейзажи из окна.
Она обернулась на водителя, словно требуя ответа, но тот продолжал молчать, не отводя взгляда от дороги. Да и Кетрин поняла, что тот под внушением.
— Вы очень скора узнаете, - произнёс он, заметив её горящие интересом глаза.
Пирс любит игры и ничего не ответила, отворачиваясь от шофера и потому он не заметил на ее губах кривую ухмылку.
— Значит, Элайджа задумал сыграть со мной? – прошептала она.
Машина подъехала к портовому кварталу и покинув машину Кетрин заметила Элайджу сидящего за столиком в кафе огрожденного от водной глади только куском металла – цепью. Кафе находилось в порту, прямо на деревянным мосту.
Галифакс – это второй по размеру естественный порт в мире. Именно это подтолкнуло город к быстрому развитию, а также создало его авантюрную репутацию. Потому что именно сюда английские пираты доставляли захваченные ими в плен корабли.
Когда в город приезжают в экологический туризм, особым притяжением служат каменные строения прибрежного квартала.Именно тут пираты в давние времена делили добычу, а теперь это излюбленное место посещения туристами. С приходом ночи, когда в городе включают подсветку, всё вокруг меняется до неузнаваемости. Красота Галифакса, освещённого ночными прожекторами, не поддаётся никакому описанию, это превосходное зрелище.
Элайджа задумчив, пил чай, наблюдает за грациозной походкой, Кетрин прекрасно знала, что тот волнуется, и оставлять его в одиночестве ни в коем случае нельзя, и поэтому поспешила к нему, присела за столик и положила сумочку на соседний стул.
— Элайджа Майклсон я требую объяснений. Что
— Ты надела другое платье…
— Я не подчиняюсь никому. Конечно же я надела то, что понравилось мне, Элайджа и это свидание или твой способ извиниться? Если свидание, то я буду чай с кленовым сиропом и шоколадный торт.
— Уже заказал, Катерина.
Она сидела напротив — эта женщина была именно такой, какая была нужна Элайджи. Он в этом не сомневался. Даже в этом платье, Smoky eyes с переходом от коричнево-золотистых тонов к черному контору на уголках глаз, блеск оттенок которого на один-два тона темнее натурального цвета губ. Ее красивому лицу почему-то удивительно шли слезы и улыбка. Она словно она сошла с одного из ретро-фильмов, полотен средневековых художников, которые так обожал Элайджа.
Один на один.
Прожигают друг друга взглядами.
Пламя в глазах никогда не разгорается без причины.
Взгляд от Элайджи Пирс отрывает только тогда, когда официантка приносит заказ и ставит перед ней чашку чая и шоколадный бисквит, пропитанный коньяком, с сырно-творожным кремом и грецким орехом. Мягкий десерт готовится на основе именно молочного шоколада, чтобы не перебивать аромат других ингредиентов.
Пирс улыбнулась, наклонившись ближе и взяла в руки столовые приборы.
— Мы заговорили о том, чтобы я изменил в своей жизни. Я долго размышлял над этим. Весь день размышлял, ходил по порту, смотрел на корабли, вспоминал то, что прожито…
Пирс хмурится, словно совершенно не понимая, о чем речь, выпрямилась, принялась есть десерт запивая приторно сладким чаем.
Память — проклятье, от которого не скрыться.
Кетрин Пирс удалось. Почти.
Ночами - кошмары, днями - виски.
Она научилась жить со своим прошлом и хоронить его. Она научилась хоронить людей и неважно, нужных или ненужных. Научилась хоронить воспоминание.
Если бы она не научилась хоронить прошлое, то прошлое бы похоронило ее.
Элайджи Майклсону удалось. Почти удалось забыть. Зачем ему вспоминать людей, их лица. Зачем ему помнить, если прожив столько столетий он все равно забудет. Все равно воспоминания сотрутся из его памяти.
Он может стереть, забыть, но прошлое возвращается вспышками, отрывками, галлюцинациями - врывается, буквально прорывает плотину его защиты, накрывая с головой, поглощая глубиной и порой отвращением к самому себе.
Уничтожить прошлое, выжечь, обратить в пепел у него не выходит.
Из-за него и его семьи – сломалась столько жизней, столько искалеченных судеб, столько крови.
У него на сердце была тьма. У него сожаление за всё сделанное не им или им, его семьей. Он ненавидит монстра живущего и вырывающегося из-за красной двери, ублюдка , желающим всё и сразу. Желающим только убивать и проливать кровь. Монср жаждет только крови и жертв. Элайджа не всегда мог контролировать этого монстра.