Три года счастья
Шрифт:
У него острое презрение к самому себе, монстром ему совсем не хочется себя помнить и он не помнил. Когда он забывал о своих грехах, то у него нет поводов ненавидеть, презирать, сторониться. С начала, с чистого листа, с красной строки — мечта, недоступность, сказка. Сказка, в которую Элайджа мог верить.
Память — часть, без которой, правда, ему лучше обойтись.
Элайджа бредит мечтает жить спокойно. Кажется, в этой жизни у него есть шанс быть рядом с Катериной.
Память — Адское пламя, пожирающее его изнутри, его личная пытка, изобретательная, пошаговая,
Лучше жить забыв. Лучше, когда воспоминания не разрывают тебя изнутри.
Злость берёт верх и он только-только избавляется от груза вины, поступков, причин, как они с новой силой рушатся на его плечи. Элайджа живое воплощение зла.
Память - проклятье, от которого не избавиться.
«Почти» жжёт сетчатку и он никогда не забудет.
Не забудет той ночи, когда бежал за ней и должен был привести ее к брату. Он чуял ее кровь. Он позволил ей уйти и возможно это и было его ошибкой или правильным решением.
Не проще ли было не спасать и убить ее?
Ему было бы лучше убить ту, которую он любит, только бы она не прожила такую судьбу, какую Кетрин ведет сейчас. Он не мог видить, как она ращрушает себя.
Тогда все рухнуло. Рухнули все надежды.
Выживание стало смыслом ее жизни. У нее на выдохе — равнодушное нетерпение. Она не знает, что тот желает сказать ей, но тот опускается перед ей на колени, берет ее руки в свои.
Она считает до десяти, смиряясь, понимая, что не может это остановить.
— Элайджа…
Непроницаемо отстранённый Элайджа переплетает ее пальцы, пока она натягивает улыбку, смотрит в глаза.
Элайджа искренне не понимает, зачем эта игра в любовь, если они проиграли.
— Так выпала карта, Элайджа, если желаешь поговорить о той ночи, когда позволил Тревору спасти меня, а точнее я сама спасла себя, - усмехается, смотрит на его и больше не прикасается к еде. — Ты чуял мой запах, кровь и у меня была ранена щека. Я вся дрожала от страха, когда слышала твой голос и дрожала от страха. Я боялась тебя.
Она подаёт виду, что боится. Смотрит прямо, с вызовом.
Он знает и должен сказать. Сказать именно сейчас.
— Помнишь замковый сад в котором мы играли в догонялки? Ты должна была сидеть на скамейки, а я опуститься перед тобой на колени, молить о прощении, рассказать правду о намерениях моего брата, стереть слезы с твоего лица, сказать, что я буду рядом и ты не умрешь и если бы эликсир ведьм не сработал, то я должен был напоить тебя своей кровью, не позволить брату убить тебя. Я должен был остаться тогда с тобой до конца. Я должен был не совершить эту ошибку. Я должен был защищать тебя и позволить себе любить и сражаться за любовь, а не семью. Я должен был сражаться за тебя, - в глазах нечто непроницаемое и непонятное, что на мгновение застаёт Пирс врасплох. — Я прошу твоего прощения… Мне нужно прощение женщины, которая вошла в мое сердце и разум. Я прошу прощение за то, что убил тебя…
— Я сама убила себя, Элайджа. Поверь, тебе не нужно винить себя. Тебе не нужно ненавидеть себя, - шепчет брюнетка, ровно, твёрдо. — Катерина
— Запомни, что ты навечно останешься со мной, в моей сердце… Я спасу тебя, Катерина. Спасу…
— Прости, но меня уже позно спасать, но я верю в то, что называешь спасением, Элайджа… Ты все же спасаешь меня…
Элайджа поддаётся, целует ее руку, а та удивляется его отважности. Он нашел в себе силы, сказать то, что боялся. Сказал, что их жизни могли бы стать лучше, если бы они были вместе еще тогда, позволили гневу Никлауса сорваться на них, испепелить. Они бы сгорели еще тогда, но были бы вместе. Кетрин находит в себе силы улыбнуться, коснуться ладонью его щеки и увидеть слезу, которую она, естественно сотрет. Теперь она знает, что тревожит его. Ей важно контролировать его разум, знать, о чем он думает. Ей это важно, знать о его чувствах, переживаниях, том, что тревожит его. Ей важно знать, что она нужна ему.
Нужна.
Сейчас перед ним Кетрин Пирс - стервозная пародия, которая бежит от Никлауса уже не одно столетие, а он помнит первозданную версию, чистую, невинную, сильную, любящую Катерину. Он чувствует это каждой клеточкой тела, понимает, что ему удалось вернуть Катерину, которая любит, переживает.
— Игра окончена.
Кажется, от ее дальнейших действий, зависит её судьба. Она охватывает руками его лицо встречает взгляд мужчины, болезненно хмурый, ледяной.
Они затаивают дыхание в унисон, а она сумеет растопить лед. Ее огонь растопит лед. Ее обжигающее-горячий поцелуй на его губах растопит лед и все его тело наполнится огнем.
Кетрин не любит жалеть о чём-то — сколько раз она могла оставить ее, но не сделала этого, она предала его тогда, в Мистик Фоллс и это предательство мучило ее. Она посчитала, что благодаря ему освободится от Клауса, использует, но она не смогла так поступить с Майклсоном и пересматривая все свои планы. Он всё ещё не теряет надежду — обретает новую. Его надежда имеет весьма специфический стервозный характер, которой она приобрела за столько столетий бегства. Его надежда оставляет пламенный поцелуй на его губах. Держит лицо в своих руках и не отпустит, а Майклсон считает, что она достойна спасения, достойна быть любимой и он докажет ей это.
Его надежда выслушает его, разберет каждое слова и поймет его.
Его надежда знает о его кошмарах, том, что ему мучает.
Его надежда разожжет пламя.
Ему нужна эта надежда.
Ему нужна Кетрин Пирс.
Ей нужен Элайджа Майклсон.
Их надежда живет в их сердцах.
Их уже не спасти.
Их проще убить.
Конец игре.
Они оба проиграли любви и теперь знают это.
Знают, что им осталась только любовь.
***
В мире и так много ужасного и поэтому вера в любовь делает людей сильнее.