Три года счастья
Шрифт:
Ей бы больно от того, что великая и непобедимая Кетрин Пирс проиграла, упала на колени и ушла бы первая.
Возможно бы Элайджа даже кричал, упал на колени видя все это.
Больно на земле.
Больно на облаках.
Тяжело думать, что могло бы быть и сидел бы Элайджа у ее трупа, помог бы Нади покинуть Новый Орлеан и какая бы судьба ее ждала? Тоже что и судьба матери? Судьба беглянки?
Но до Нового Орлеана более двадцати семи часов пути.
Мысли тоже лгут.
— С этого момента я буду хорошей
Легко говорить, но тяжело сделать.
Не спасет, потому что она находит Уэса мертвым. Деймон убил его.
Боль и слезы.
Прощание.
Кетрин Пирс идет на свою верную смерть.
Мысли орут бежать, но она идет на смерть ради своей дочери.
Кетрин Пирс упала, сдалась и сделала это ради дочери.
Финал.
Она поняла это, как две минуты назад.
Надя просила ее бежать, жить, не останавливаться, но она остановилась ради нее.
Тяжело.
Больше никаких масок и все видят ее такой, какой видел Элайджа Майклсон.
Все видят ее слезы.
Все видят ее слабой.
Кто прав?
Слезы матери, которая прощается со своей дочерью. В мире нет ничего ужаснее, чем наблюдать, как умирает твой единственный ребенок.
Умирает долгой и мучительной смертью.
Сердце разорвалось.
Сдали нервы.
Орать.
Но сил нет даже, чтобы сказать.
Элайджа бы ее понял и ей так важно, чтобы он узнал, о том, что она сидит, прощается с дочерью и он все же добился ее искупления.
Не узнает.
Кто он для нее сейчас?
Любовник? Враг?
Сейчас все равно.
Кетрин думает, что они никогда больше не увидит его и плевать.
Она поступает правильно.
Ради дочери.
— Я здесь, что бы увидеть мою дочь. Надя.
— Ты вернулась ради меня.
— Я не брошу тебя снова.
— Ты нашла способ спасти меня?
— Кровь Клауса спасла бы тебя… Если бы я попросила.
— Ты бы раскрыла себя.
— Но ты была бы жива. А сейчас уже слишком поздно.
Больше не будет слез и боли. Только не для ее единственного ребенка.
Надя ведь и не должна была узнать, каково это испытать боль.
— Не так должна была сложиться твоя жизнь. 500 лет поисков матери, которая в конце концов оказалась… мной. Позволь мне показать какой должна была быть твоя жизнь. Какой должен был быть твой идеальный день. У нас с тобой маленький дом. Это был обычный летний день. Ты играла снаружи. Итак, ты устала и пора было спать. Ты рассказала мне про крепость, которую ты построила. В лесу, около реки. И я спросила, могу ли я прийти посмотреть. Ты сказала утром, когда взойдет солнце, и я сказала… Спокойно ночи, Надя. Сладких снов. Твоя мама любит тебя.
Финал. Боль добралась до сердца. Ей страшно прощаться. Страшно закрывать застывшие в вечности глаза дочери, накрыть покрытое венками лицо дочери. Орать,
И в этот момент Элайджа бы поверил, что Кетрин может быть доброй, заботливой, любящей и человечной и как-только появилась надежда, что она станет хорошим человеком, прожить короткую жизнь с Надей, в последний раз увидеть мир, то все рушится.
Финал.
Понимает, что ради Елены, ее убьют.
Кетрин Пирс знает, что больше никогда не увидит дочь, а ее дочь никогда не откроет глаза.
Ушла первой.
Сдали нервы.
Слезы сквозь улыбку.
Ее бы сейчас оставили бы в одиночестве и только так она бы пришла в себя.
Элайджа бы смог ее успокоить, но сейчас она даже не желает вспоминать о нем.
Только бы он смог сдержать ее.
Слишком больно.
Больно.
Больно в Раю.
Больно в Аду.
Легче говорить, чем пережить.
Ее убьют, только кто убьет ее?
Ток к кому у нее дикая привязанность и желание испить его любовь, знать, каково это быть любимой им. Но Стефан Сальваторе никогда не любил ее.
— Ладно. Итак, у кого нож? Кто из вас удостоится чести убить неуловимую Кетрин Пирс раз и навсегда? Что? Все потеряли дар речи? Когда я была на смертном одре, вам всем было, что сказать. У тебя, Тайлер — потому что я активировала твое проклятье, сделала из тебя человека.
— Ты для меня ничего не сделала.
— Я тебя умоляю. Если бы меня не было в твоей жизни, ты был бы полный ноль с матерью-алкоголичкой и взрывным характером.
— Не надо, не надо.
— А ты? Я не расстроюсь, если ты меня прикончишь. Потому что мы обе знаем — ты стала лучше, став вампиром.
— Прощай, Кэтрин.
— Прощай, Кэролайн.
— Я единственная девушка, которая действительно видит, какой ты красивый. Ты бы вонзил мне нож в сердце, Мэтти? Нет, я так не думаю. Я запомню тебя как лучшую ночь, которой у нас не было. Да.
— Да.
— Мелкий Гилберт. Было приятно иметь брата хоть на минуту. Когда ты не был таким раздражающим.
— Бон-Бон. К чему прощание, увидимся по ту сторону.
— Дэймон. Наверное ты хочешь вонзить этот клинок прямо мне в сердце?
— Мы это уже проходили, Кэтрин. Я сказал всё, что хотел.
— Я знаю, но я так и не сказала то, что хотела сказать. Прости меня. Ты винишь меня в том, какой ты. Прости меня. Прости, что обратила тебя. Прости, что ты не умер безымянным солдатом в бою, а твой отец не прожил еще один день, опозоренный тобой. Деймон, мне жаль, что я дала тебе цель в жизни. Страсть, драйв, желание. Мне жаль, что ты такой, какой есть, потому что я научила тебя любить.
— Встретимся в аду, Кэтрин.
Деймон обещает ей встретиться в Аду и она верит. Верит, что попадет в Ад и ей больнее от того, что убьет ее тот, ради которого она готова была на все.