Три года счастья
Шрифт:
Она готова идти дальше.
Она готова покинуть город, но сперва, ей нужно попрощаться.
Элайджа сейчас отравлен чувством вины, от которого поможет избавиться разве что сама смерть. Но он, как известно, бессмертный. всемогущественный первородный, который может убить любого. Он прожил столетия воин и становления королей и их падение. Он видел рассвет и закат империй. Он встречал тысячи людей, охотников, ведьм и колдунов, оборотней, вампиров. Влюблялся дважды, а женщин у него было бессчетное количество раз. Ему не один раз разбивали сердце, и казалось, боятся уже нечего, ведь так? Нет, у Элайджи Майклсона есть один гибельный страх, который зашит под кромкой рёбер черными нитями, который разъедает его изнутри. Он боится остаться без семьи, которую оберегал столько столетий. Еще больнее отпустить брата. Еще больнее осознавать, что это последние
Сегодня Элайджа Майклсон в в последний раз видит и обнимает своего брата.
Сегодня Элайджа Майклсон задумал совершить самоубийство.
Сегодня Элайджа Майклсон умер.
— Элайджа, ты всегда был хранителем нашей связи и из-за этого ты будешь чувствовать больше всех боль. Когда случится неизбежное и у меня, лишенного влияния семьи, будет рецидив и спираль хаоса и кровопролития, ты должен оставить меня моей судьбе. Если ты придешь спасать меня, как делал это много раз до этого, наш враг будет только на шаг ближе к моей дочери, а я не могу этого допустить. Так что, брат, когда придет время, я умоляю тебя, отпусти меня.
— Даю слово.
Когда Элайджа был маленьким мальчиком, наслаждался беззаботным детством, в окружении братьев и сестрер он помнил, что мать учила его слушать сердце и порой уступать рассудку. Отец воспитывал сына в строгости, воспитывал война, воспитывал достойного сына, который не пощадит врагов, тех, кто посмеет напасть и наврелить их семье. Элайджа таким и вырос — тем, кто защищает свою семью. Он помнит, как впервые взял Кола на руки, как разговаривал о жизни с Финном, как Ребекка подала сырое мясо и все смеялись над сестрой, а он утешил, как играл с Хенриком и делал для него игрушки из дерево, как учил Клауса стрелять из лука, владеть мечом и как на них общали внимание женщины, когда она уже были не юнцами и главное, что Элайджа помнит улыбку Татии и какую боль принесла ему первая и последняя любовь. Помнит, как и впервые убил, как ему хотелось скрыться под землёй от этого проклятого клейма монстра, когда мать сделала их вампирами, а вот монстрами они стади сами. Мать не рассказала ему о красной двери и том, что он убил свою любовь. Эстер не представляла каково этого было бы ее сыну понять, что он убил Татию. Он бы не выдержал этого. Эстер помнит, как он был ребёнком — беззащитным, растерянным, брошенным. Для него он всегда останется ребенком для нее. Эстер желала только защитить Элайджу создав с помощью заклинание красную дверь — психологический барьер, за котором скрывались все его ужасные поступки. Эстер, как любая любящая мать желала защитить своего ребенка. Мать так и не смирилась с мыслью, что дала жизнь монстру и не одному, а все из-за того, что по вине умер Хенрик, а больше Эстер не желала пережить потерю ребенка. Сдавленный крик убитого горем мальчика пророс в сердце взрослого мужчины на руках котоого был труп Татии. Помнит крик у красной двери. Мучительная боли, которая превратила его жизнь в Ад. Тянущиеся год за годом, век за веком, заполняли сердце лишь беспросветной тревогой, не давая надежды на выздоровление и покой. Элайджа был болен, тяжело болен, скрывал все свои грехи за красной дверью. Потому что глубокое горе не излечить временем, даже вечностью.
Он делал всё возможное и невозможное ради семьи, наступая себе на горло, вытягивая из себя последние силы, чтобы уберечь свою семью и наказать врагов. Чтобы каждый заплатил за свои поступки кровью. На протяжении столетий Элайджа замуровывал отголоски чувств на дне своего сердца, чтобы избавиться от страданий и закрыть все грехи за красной дверью.
Элайджа с грустной улыбкой вспоминает слова матери: «Однажды, сын, стена в твоем сердце рухнет и разрушит ее жннщина, которую ты полюбишь и которая будет всегда рядом и примет твою темную сторону, сможет ее контролировать и ты будешь улыбыться.».
Да, он встретил много женщин, но след оставили в его сердце только две и двух же Элайджа и потерял
От этого расставание с семьей каждому из Майклсонов становится только тяжелее. Винсент может и сочувствует, а может и рад избавить Новый Орлеан от Майклсонов. Ведьмак и так запутался, но главное избавится от Пустоты.
— Ты хочешь поместить Пустую в одного из нас?
— Одного не хватит: будут нужны четверо.
Их семья — как океан: засасывает все и всех в свои личные проблемы.
Без шансов.
Испытание не по силам Майклсонам. Испытание, которое не выдержит живой человек.
Испытание — разлука. Вечная и неизбежная.
Элайджа с этим не справится и легче убить себя, умереть
Испытание не по силам Элайджи Майклсону, но это еще ничего, по сравнению с разрывом с
Хейли Маршалл и осознание того, что ради этой женщины, любви к ней он не только растоптал свою мужскую гордость, предал брата, стерпел ревность и уважал ее выбор, когда та сказала, что желает быть счастливой с Джексоном, но упрекала видя, какой доброй и искренней была Джиа и ее любовь к нему. Хейли должа была быть счастливой, а ему страдать и даже запрет быть с другой женщиной.
Он даже ради Катерины, которая была важнее, чем Хейли не делал подобных вещей. А как, Элайджа защищал Хоуп. Ведь если не он и его уговоры Хоуп могла бы не родиться, а Клаусу было бы наплевать на то, что ведьмы убили какую-то бывшую на ночь с его ребенком. Ему всегда ведь было наплевать.
Элайджа всегда спасал и защищал Хейли, потому что дал слова.
А как Хейли отплатила ему?
Страданиями, болью, метаниями и тем, что он морально опустился, унизился ради этой женщины.
Осознавая это Элайджи хочется биться головой о стену, разгромить весь особняк и лучше бы он позволил бы себе быть счастливым с Катериной, которая просто любила и отдавала всю себя, принимала его темную сторону и сдерживала ее, а Клаус бы сам разобрался с этой проблемой.
Теперь он словно горит в Аду и лучше бы в Аду он горел из-за Кетрин Пирс, ведь с этой женщиной и не в Ад и не в Рай.
Это было ошибкой. Отношения с Хейли Маршалл и эта запретная любовь.
Теперь он широко раскрыл глаза и осознал, принял, что любил не Хейли, а свои боль и страдания и просто привык так жить — страдать и сражаться во благо и имя семьи.
Эта женщина и любовь к ней была ошибкой.
Это больно.
Это точно конец их отношений.
Конец и останется только: забыть и отпустить.
Элайджа больше не желает помнить ее. Не желает помнить: всю любовь и боль.
«Ты должен сделать всё, что в твоих силах, чтобы бороться за любовь и семью. Ты должен поставить точку и убить себя. Ты должен забыть Хейли и никогда не возвращаться к ней. Никогда. Так лучше ».
— Я хочу, чтобы ты знал, что-то, что случилось в кулоне, не отнимает у нас то, что было между нами.
— Я знаю, все кончено.
Элайджа говорит, что это конец и Хейли страшно терять его и она продолжает бороться за Элайджу. Глядя в его потухшие глаза. Чувствуя его пронизывающую боль. Умирая на стеклянном крошеве его скрытых желаний. Он знает, как никто другой, что в любви не бывает легко. Тебе приходиться принимать острые удары ножа, чтобы заслужить один глоток горячей любви. Элайджа был готов пойти на всё ради Хейли Маршалл, а сейчас это конец. Хейли может и эгоистка, но ей страшно слышать, что больше они никогда не будут вместе. Она ведь сама избегала его, хотя зная, что все они моестры. Она не простила, а он уйдет. Они оба виноваты, ведь Хейли любила только образ рыцаря, благородного мужчины в костюме и галстуке и он просто был удобен для нее, а для него она была важна, способ объединить семью.
— Кем бы мы не были, мы с тобой были обречены. Я не мог стать тем, кого ты хотела видеть. Теперь лучшее, что я могу сделать для тебя, это исчезнуть.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Впервые в сердце Элайджи порвалась струна, когда Хейли оказался на грани жизни и смерти. Тогда ему было страшно. Страшно ему и сейчас. Он на коленях не будет умолять ее вернуться, глядя на нее и глотатт солёные слёзы. Ему впервые казалось, что он умрёт вместе с этим прощальным поцелуем в губы, если с ним что-то случится, то Хейли не узнает и будет далеко. Нет, не казалось — он был уверен, что как только Пустота будет внутри его, то он убьет себя, ведь не может жить без семьи.