Три мешка хитростей

Донцова Дарья

Выйдя на «Братиславской» на свежий воздух, я спросила у тетки, торгующей вафельными трубочками:

– Марьинский вал где?

– А вон туда, – словоохотливо пояснила баба, закутанная, несмотря на жару, в теплую кофту и платок, – между недостроенными домами ступай, через пустырь, сразу и упрешься…

Я побрела в указанном направлении. Район радовал глаз. Тут и там вздымались красивые высокоэтажные башни с разноцветными панелями, зеленели лужайки, шелестели листвой деревья… К тому же повсюду виднелись вывески: «Супермаркет»,

«Химчистка», «Хозтовары»…

Инфраструктура была тщательно продумана, и, судя по остановкам, с автобусами тоже полный порядок: не то пять, не то шесть маршрутов… Жить бы здесь да радоваться. Кстати, небось в этих домах новой серии и кухни большие, и комнаты хорошие. Но москвичи очень не хотят селиться в этом прекрасно оборудованном районе. Более того, злоязыкие столичные обитатели прозвали Марьино «какашкиными двориками». Дело в том, что еще не так давно тут не было ни прекрасных домов, ни лужаек, ни магазинов… Долгие годы в этих местах находились отстойные бассейны столичной канализации. Потом, когда они полностью заполнились, канализационные отходы начали «складировать» в другом месте. А на бывшем пустыре стал подниматься новый район – Марьино.

Но, если не знать, на каком «фундаменте» стоят домики… Хотя что в этом такого ужасного? В конце концов все это было когда-то съедено…

Внезапно я буквально наткнулась на шестнадцатый дом. Высокая блочная башня со сплошь застекленными лоджиями была здесь единственным заселенным домом. Справа и слева тянулись кварталы недостроенных домов.

В подъезде не было домофона, зато сидела лифтерша, довольно молодая женщина.

– Вы к кому? – строго спросила она.

– В седьмую квартиру, к Загораевой.

– Она на работе, – сурово ответила консьержка.

– Спасибо, подожду на лестнице.

– Это невозможно, – ответила лифтерша с каменным лицом, – вот, читайте.

И она ткнула пальцем в большое объявление, висевшее между лифтами: «Уважаемые дамы и господа. В связи с ухудшением криминогенной обстановки в городе Москве, а также учитывая возможность террористического взрыва, совет жильцов постановляет: а) после 23 часов запирать входные двери; б) запретить посторонним лицам находиться внутри здания; в) обязать всех жильцов в обязательном порядке сообщить свои рабочие адреса и телефоны».

– Да, – пробормотала я, – однако у вас тут и муха не пролетит, не то что лица кавказской национальности.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – неожиданно подобрела неприступная консьержка.

– И что, все это вот так четко и соблюдаете?

– Конечно, а еще ночью два раза обход делаем. Никому неохота на воздух взлететь. Если бы все москвичи были такими бдительными, как мы, – вздохнула лифтерша, – жить стало бы безопаснее.

– И рабочие адреса всех жильцов записаны?

– Конечно.

– А телефон Загораевой не посмотрите.

– Зачем? – вновь проявила

бдительность дама.

– Да вот привезла ей посылочку из Киева, поезд у меня отходит через пару часов…

– Я не возьму, – моментально отреагировала консьержка.

– И не надо, просто подскажите, где Валентина работает. Может, не так далеко отсюда…

Несколько секунд лифтерша колебалась, потом, пробормотав: «Ну, думаю, в этом секрета нет», открыла толстую книгу и сообщила:

– Улица Красные Поля, дом сорок четыре.

– Далеко отсюда?

– Да нет. Видите, вон та длинная магистраль, что ведет к факелу?

– Куда?

– Да к факелу, – спокойно повторила тетка, – у нас там нефтеперерабатывающий завод.

Я подняла глаза вверх и увидела за большим, чисто вымытым окном железную вышку, отдаленно напоминающую буровую установку. Над ней, словно платок на ветру, метался язык пламени. Зрелище было впечатляющее, напоминавшее кадр из фантастического фильма.

– Дойдете до факела, – спокойно поясняла лифтерша, – и свернете налево, это и будут Красные Поля.

– Как ее место работы хоть называется?

– Она не указала, написано просто – учреждение.

Тяжело вздыхая, я пошла к гигантскому факелу. Дома закончились. Справа и слева расстилался пустырь, потом, откуда ни возьмись, появилось шоссе с бешено несущимися по нему машинами. Я шла и шла, проклиная все на свете: себя, Якова Сироткина, бабу Клаву, Ярослава Рюрикова, «Коммерческий дом «Просторы»… Огнедышащая конструкция вместо того, чтобы приближаться, почему-то отдалялась… Потом в ушах возник тревожный гул, и я внезапно оказалась почти у самой вышки.

Налево шла дорога, вернее дорожка, изрытая ямами. На сером бетонном заборе болталась перевернутая полуободранная вывеска «Красные Поля». Обрадовавшись, я полезла в грязь. Вокруг не было видно ни одной живой души. Минут пять я брела по колдобинам и уперлась в железные ворота. На них значилось: «КПП». Я подумала, постояла, потом начала колотить ворота ногой… Полная тишина. Подергав створку, я обнаружила, что она не заперта. На жутко захламленной территории прямо посередине двора стояла раскладушка, на которой преспокойненько валялся солдатик в камуфляжной форме.

– Вам чего? – вяло спросил он.

– Загораеву позовите.

– А нету.

– Она ушла?

– Не-а.

– Как же так? Если не ушла, должна быть тут.

– Кто сказал? – равнодушно пробубнил мальчишка.

– Она сама.

– Не-а.

– Что – не-а?

– Нету.

– Куда же подевалась Валентина? – обозлилась я.

– Хрен ее знает, – завел парнишка, потом подумал и добавил: – Да нет здесь никаких баб, казарма тут наша.

Мне захотелось взять раскладушку за бок и перевернуть ее вместе с солдатиком. С трудом подавив это желание, я постаралась как можно более вежливо поинтересоваться: