Три мешка хитростей
Шрифт:
Выйдя на «Братиславской» на свежий воздух, я спросила у тетки, торгующей вафельными трубочками:
– Марьинский вал где?
– А вон туда, – словоохотливо пояснила баба, закутанная, несмотря на жару, в теплую кофту и платок, – между недостроенными домами ступай, через пустырь, сразу и упрешься…
Я побрела в указанном направлении. Район радовал глаз. Тут и там вздымались красивые высокоэтажные башни с разноцветными панелями, зеленели лужайки, шелестели листвой деревья… К тому же повсюду виднелись вывески: «Супермаркет»,
Инфраструктура была тщательно продумана, и, судя по остановкам, с автобусами тоже полный порядок: не то пять, не то шесть маршрутов… Жить бы здесь да радоваться. Кстати, небось в этих домах новой серии и кухни большие, и комнаты хорошие. Но москвичи очень не хотят селиться в этом прекрасно оборудованном районе. Более того, злоязыкие столичные обитатели прозвали Марьино «какашкиными двориками». Дело в том, что еще не так давно тут не было ни прекрасных домов, ни лужаек, ни магазинов… Долгие годы в этих местах находились отстойные бассейны столичной канализации. Потом, когда они полностью заполнились, канализационные отходы начали «складировать» в другом месте. А на бывшем пустыре стал подниматься новый район – Марьино.
Но, если не знать, на каком «фундаменте» стоят домики… Хотя что в этом такого ужасного? В конце концов все это было когда-то съедено…
Внезапно я буквально наткнулась на шестнадцатый дом. Высокая блочная башня со сплошь застекленными лоджиями была здесь единственным заселенным домом. Справа и слева тянулись кварталы недостроенных домов.
В подъезде не было домофона, зато сидела лифтерша, довольно молодая женщина.
– Вы к кому? – строго спросила она.
– В седьмую квартиру, к Загораевой.
– Она на работе, – сурово ответила консьержка.
– Спасибо, подожду на лестнице.
– Это невозможно, – ответила лифтерша с каменным лицом, – вот, читайте.
И она ткнула пальцем в большое объявление, висевшее между лифтами: «Уважаемые дамы и господа. В связи с ухудшением криминогенной обстановки в городе Москве, а также учитывая возможность террористического взрыва, совет жильцов постановляет: а) после 23 часов запирать входные двери; б) запретить посторонним лицам находиться внутри здания; в) обязать всех жильцов в обязательном порядке сообщить свои рабочие адреса и телефоны».
– Да, – пробормотала я, – однако у вас тут и муха не пролетит, не то что лица кавказской национальности.
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – неожиданно подобрела неприступная консьержка.
– И что, все это вот так четко и соблюдаете?
– Конечно, а еще ночью два раза обход делаем. Никому неохота на воздух взлететь. Если бы все москвичи были такими бдительными, как мы, – вздохнула лифтерша, – жить стало бы безопаснее.
– И рабочие адреса всех жильцов записаны?
– Конечно.
– А телефон Загораевой не посмотрите.
– Зачем? – вновь проявила
– Да вот привезла ей посылочку из Киева, поезд у меня отходит через пару часов…
– Я не возьму, – моментально отреагировала консьержка.
– И не надо, просто подскажите, где Валентина работает. Может, не так далеко отсюда…
Несколько секунд лифтерша колебалась, потом, пробормотав: «Ну, думаю, в этом секрета нет», открыла толстую книгу и сообщила:
– Улица Красные Поля, дом сорок четыре.
– Далеко отсюда?
– Да нет. Видите, вон та длинная магистраль, что ведет к факелу?
– Куда?
– Да к факелу, – спокойно повторила тетка, – у нас там нефтеперерабатывающий завод.
Я подняла глаза вверх и увидела за большим, чисто вымытым окном железную вышку, отдаленно напоминающую буровую установку. Над ней, словно платок на ветру, метался язык пламени. Зрелище было впечатляющее, напоминавшее кадр из фантастического фильма.
– Дойдете до факела, – спокойно поясняла лифтерша, – и свернете налево, это и будут Красные Поля.
– Как ее место работы хоть называется?
– Она не указала, написано просто – учреждение.
Тяжело вздыхая, я пошла к гигантскому факелу. Дома закончились. Справа и слева расстилался пустырь, потом, откуда ни возьмись, появилось шоссе с бешено несущимися по нему машинами. Я шла и шла, проклиная все на свете: себя, Якова Сироткина, бабу Клаву, Ярослава Рюрикова, «Коммерческий дом «Просторы»… Огнедышащая конструкция вместо того, чтобы приближаться, почему-то отдалялась… Потом в ушах возник тревожный гул, и я внезапно оказалась почти у самой вышки.
Налево шла дорога, вернее дорожка, изрытая ямами. На сером бетонном заборе болталась перевернутая полуободранная вывеска «Красные Поля». Обрадовавшись, я полезла в грязь. Вокруг не было видно ни одной живой души. Минут пять я брела по колдобинам и уперлась в железные ворота. На них значилось: «КПП». Я подумала, постояла, потом начала колотить ворота ногой… Полная тишина. Подергав створку, я обнаружила, что она не заперта. На жутко захламленной территории прямо посередине двора стояла раскладушка, на которой преспокойненько валялся солдатик в камуфляжной форме.
– Вам чего? – вяло спросил он.
– Загораеву позовите.
– А нету.
– Она ушла?
– Не-а.
– Как же так? Если не ушла, должна быть тут.
– Кто сказал? – равнодушно пробубнил мальчишка.
– Она сама.
– Не-а.
– Что – не-а?
– Нету.
– Куда же подевалась Валентина? – обозлилась я.
– Хрен ее знает, – завел парнишка, потом подумал и добавил: – Да нет здесь никаких баб, казарма тут наша.
Мне захотелось взять раскладушку за бок и перевернуть ее вместе с солдатиком. С трудом подавив это желание, я постаралась как можно более вежливо поинтересоваться: