Три мешка хитростей

Донцова Дарья

– Это учреждение?

– Не-а, колония дальше.

– Колония? – изумилась я. – Какая?

Мальчишка со вкусом зевнул, потянулся, сел и, яростно почесываясь, ответил:

– Как – какая? Исправительно-трудовая.

– Мне нужно учреждение, – растерянно сказала я.

– Так она так называется – учреждение, – начал лениво пояснять паренек.

– Как туда пройти?

– Вверх, – начал солдатик, и тут раздался телефонный звонок.

Крайне медленно, с жуткой неохотой, еле-еле передвигая ногами, мальчишка побрел к одноэтажному кирпичному домику. Я

за ним, с трудом сдерживаясь, чтобы не пнуть парня под зад. В маленькой, вернее крохотной, комнатенке работал телевизор. Около мерцающего экрана восседал с сигаретой в зубах еще один солдатик.

– Мог бы и снять трубку-то, – недовольно пробурчал мальчишка, входя внутрь.

– Ты дежурный, тебе и брать, – спокойно возразил телезритель, – у меня выходной.

– КПП слушает, – со вздохом ответил мальчишка.

Я перевела взгляд на экран телевизора. Шла передача «Мир криминала». Сначала бойкая девушка рассказывала о пожаре, потом камера показала железные ворота, и бесстрастный голос за кадром произнес:

– В гараже возле дома на Новопесчаной улице произошло убийство.

Камера отъехала в сторону, картинка сменилась, на экране возникло странно знакомое, изуродованное мужское лицо.

– Сегодня утром, около семи часов, – абсолютно спокойно вещал корреспондент, – один из автовладельцев спустился в подземный гараж и обнаружил на полу, неподалеку от въезда, тело сторожа, шестидесятидвухлетнего Василия Козлова…

Я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Как же это? Только вчера разговаривала с мужиком! Тем временем комментарий к ситуации начал давать довольно бойкий молодой человек, чье лицо на экране было «прикрыто» черным квадратом.

– Пока рано говорить об окончательных выводах, – равнодушно тарахтел он, – но предварительные таковы: ночью в гараж въехал один из автолюбителей, очевидно пьяный, не справился с управлением и задавил сторожа. Испугавшись содеянного, преступник бежал. Ведется следствие.

– Значит, вы полностью исключаете иную версию? – спросил корреспондент.

«Черный квадрат» помолчал секунду, потом ответил:

– Ну за каким шутом убивать старика? Денег у него никаких, в кошельке девять рублей нашли. Машины не тронули… Нет, должно быть, случайно вышло.

Я тяжело вздохнула. Эх, парень, ничего-то ты не знаешь! Это Яков Сироткин, сообразив, что Василий может стать свидетелем, поспешил избавиться от несчастного. Только почему? Зачем он всех убивает? И каким образом оказался в живых, если с зоны прислали матери похоронное извещение?

Мальчишка-дежурный тем временем закончил разговор и занудил:

– Исправительная колония дальше, идите вверх по пригорку.

Я послушно подчинилась и полезла через горы мусора и кучи отбросов. Узенькая тропиночка, петляя и извиваясь, привела меня на небольшую площадку. Справа громоздилась автосвалка, в которой самозабвенно рылись несколько человек, слева вздымались скособоченные и полуразвалившиеся ступеньки, посередине торчали железные ворота, выкрашенные в черный цвет. Поднявшись по ступенькам, я обнаружила дверь и окно, забранное решеткой. Вход украшала

табличка: «Учреждение УУ 2672/9». Нашелся и звонок, но бойкая трель никого не взволновала. В окошко были видны письменный стол, телефон и решетка, дежурный отсутствовал. Следующие полчаса я била в дверь и ворота ногами, давила на пупочку звонка, но внутри словно все вымерли.

– Эй, мужики, – заорала я, – тут один вход?

Автолюбители оторвались от каких-то железок и ответили:

– Один.

– Почему нет никого?

– Хрен их знает, ори громче!

Приободренная этим указанием, я завопила что есть мочи:

– Откройте!!!

Вдруг раздалось лязганье, и из-за двери высунулся тощий мужичонка в камуфляже:

– Чего тебе?

– Загораева здесь работает?

– Валька?

– Она.

– Тут.

– Можно пройти?

– Пройти нельзя.

– А как с ней поговорить?

– Ща вызову.

Дверь захлопнулась, и потекли минуты. Наконец вновь раздался отвратительный железный скрежет, и появилась женщина примерно сорока лет, невысокого роста, коренастая, с крашеными пережженными волосами. Лицо у нее было полное, маловыразительное, с мелкими глазами, носом-картошкой и нечетким ртом, но доброе, а по вискам бежали лучики морщинок. Такие получаются у людей, любящих повеселиться от души. Окинув меня оценивающим взглядом, тетка сказала:

– Это вы на место Кожуховой, на время ее декрета?

На всякий случай я кивнула.

– Пошли, – велела Валентина.

Мы миновали несколько железных дверей, пересекли отвратительно захламленный дворик, пробрались между какими-то непонятными конструкциями, добрались до невысокого здания из красного кирпича и вошли внутрь…

Валентина распахнула первую дверь и велела:

– Садитесь и давайте документы.

Я аккуратно устроилась на колченогом стуле и оглядела крохотное помещение.

– Ну, – поторопила Загораева, – документы давайте.

– Что?

– Трудовая книжка, диплом.

– Интересно, как…

Валентина вздернула брови:

– В чем дело?

– Интересно, – повторила я, – очень интересно, как получилось, что адвокат Ярослава Рюрикова оказалась на службе в исправительно-трудовой колонии?

Загораева вспыхнула так, что на глазах у нее показались слезы.

– О чем вы, не пойму?

– Да ладно тебе, – отмахнулась я, – мне Клавдия Васильевна Сироткина все рассказала. Ты, Валентина, посылаешь ей каждый месяц по две тысячи рублей, а почему?

– Значит, вы не бухгалтер? – догадалась Валентина.

Я нагло ухмыльнулась:

– Конечно, нет.

– Безобразие, – возмутилась Загораева, – сейчас вызову охрану…

– Отлично!

– Почему? – оторопела женщина.

– Потому что сама не уйду, пока не узнаю, зачем ты прикидывалась адвокатом Рюрикова. Ну-ка, говори быстро, кто тебе велел отсылать ей деньги? Не хочешь отвечать? Тогда прямо сейчас пойду к твоему начальству.

– Кто вы? – тихо спросила Загораева.

Я сначала хотела было заявить, что я частный детектив, но потом отчего-то передумала и сказала: