Три месяца, две недели и один день
Шрифт:
— Сегодня я не могу. Я должен быть в другом месте.
— И где же это?
— На вечере благотворительной организации. Они официально объявят о нашем сотрудничестве. Я должен произнести речь.
— Я помню. Но об этом известно давно. Как же ты собирался совмещать игру с собственным появлением в свете софитов?
— Как-то собирался, но не так давно передумал. Если браться за несколько дел одновременно, ни одно из них не будет выполнено, как должно. Так что я лучше выберу то, где меня никто не сможет заменить.
— Ну теперь мне всё кристально ясно, — Оливия забирает свой чёрный клатч с поверхности стола правыми пальцами с ухоженными
— Лив?
— Что?
— Я выпил, — и неважно, что она не просила меня объясняться, со стороны мои слова, наверное, именно так и звучат. Как попытка оправдаться. Но только жалкая и унылая. — И в последний раз играл и тренировался десять дней назад, — ещё до того экстренного вылета обратно домой. В общем, здесь, дома, я откровенно расслабился, и, наверное, любого другого Джейсон за это уже давно бы перестал терпеть. Стоит ему сообщить владельцу, хотя тот, может, уже и так заинтересовался, куда я пропал с паркета, или в таком случае просто отказаться прикрывать мою шкуру выдумкой о микротравме, простуде или ещё какой-нибудь незначительной болячке, и всё, моя песенка будет спета. Наверное, щенку, и правда, предпочтительнее всё уладить, восстановить утерянные контакты и нити взаимодействия и тем самым не усугублять проблему.
— Не так уж и много. Совсем чуть-чуть. Если уберёшь бутылку обратно прямо сейчас, никто ничего не обнаружит. И вряд ли ты за это время успел растерять свой талант, — прямо после этих слов Лив уходит, а я убираю алкоголь с глаз долой и открываю телефонную книжку:
— Виктория.
— Да, Дерек. Что я могу для тебя сделать?
— Позвони в Save the Children и скажи им, что я всё-таки задержусь часа на полтора, но свяжусь с ними, когда буду выезжать.
— Ты опять? Мы же договорились, что ты будешь вовремя, и я уже довела это до их сведения.
— У меня матч.
— Ты же сказал, что они легко обойдутся без тебя ещё один вечер, — они-то, может, и да, а я вряд ли, и в любом случае мне скорее дадут в глаз, чем встретят энтузиазмом моё подобное поведение. И будут абсолютно правы.
— Я соврал. Официально я никого ни о чём не спрашивал.
— Что вообще с тобой происходит? Я не понимаю, ты снова безработный, или что?
— Клянусь, ничего такого, о чём стоит беспокоиться. Это временные трудности. Я всё улажу, ясно?
— Последний раз, когда я слышала нечто подобное, ты нанимал телохранителя для Оливии. У меня одной некое чувство дежавю? — она точно зла, но, кажется, над этим преобладает тревога. Виктория права, из-за меня у неё сейчас, вероятно, столько головной боли, сколько не было за весь предшествующий год. Во-первых, я жил в другом городе и в случае, если она не отвечала на телефон,
— Расслабься. Я обещаю, больше никаких информационных бомб. Но звонок сделать придётся.
— Если я не умру от стыда в течение этого разговора, что, кстати, будет на твоей совести, с тебя нереально вкусная коробка шоколада. Не смей даже приближаться ко мне без неё.
— Есть, мэм.
— И лучше тебе реально разобраться со своим клубом. Даже Дерек Картер, каким бы фантастическим он ни был игроком, не найдёт себе места фактически в начале сезона. Это лишь возбудит подозрения, что у него полно непонятных проблем, если в профессиональном плане меньше, чем за полтора года, он уже во второй раз окажется на улице.
— Дерек Картер это знает и сделает всё от него зависящее, — в конце концов, ему ещё растить ребёнка. Который однажды пойдёт в колледж, а потом и захочет жениться. И терять заработок всё-таки не лучшая идея. Имеющихся накоплений пока ни за что не хватит для того, чтобы у малыша было всё самое лучшее, и чтобы вдвоём ни в чём нуждаться вплоть до той поры, когда он сам уверенно и прочно встанет на ноги.
***
— Если будут спрашивать, я скоро вернусь. Оливия была здесь всё это время. А минуту назад встала и ушла, — шепчу я Брук, присев у нашего стола, чтобы не привлекать лишнего внимания. Мне просто нужно, чтобы она знала, куда я делся, и в случае чего могла сказать что-то адекватное и меня прикрыть. Хотя это и вряд ли пригодится, предупреждён значит вооружен.
— Но Дерек…
— Поверь, это не займёт много времени. Я быстро. Только найду ее.
— Ладно, — она кивает, но без особого восторга. Я иду стремительным шагом в сторону выхода на улицу, думая, что, может, эта женщина уже сто раз уехала, но Оливия в своём закрытом изумрудно-зелёном платье с длинными рукавами обнаруживается лишь идущей к той части дороги, где такси будет удобней установиться и при этом не мешать остальным участникам движения. Я догоняю её, разворачивая лицом к себе, и моя первая же фраза оказывается более злой и резкой, чем я хотел, чтобы она была:
— Ну и что всё это значит? Утром ты ни хрена это не упомянула, а спустя несколько часов я вдруг вижу тебя уходящей из зала, в котором ты вообще не должна была находиться. Твоя чёртова закрытость просто бесит.
— Ну а ты просто замечательно открыт, так что ли? — она вырывает свою левую руку и, крепче перехватывая серебристый клатч правой ладонью, в которой он изначально и находится, одновременно отступает от меня, — только среди фраз «сегодня я не могу» и «я должен быть в другом месте» я не услышала ни слова о том, что ты должен быть и будешь не один.
— И что? Я больше не обязан перед тобой отчитываться и посвящать тебя в каждый свой следующий шаг.
— Так вот как ты заговорил. Значит, ты не обязан, но тебе при этом всё позволено? Следить за мной, приставлять ко мне телохранителя и быть бесцеремонным?
— Господи Боже, мы же это уже уладили, — я начинаю неконтролируемо выходить из себя, и эти нервы… Я дрожу не из-за чёртовой уличной прохлады, а потому, что они не знают выхода, ведь я так привык держать всё в себе, — всё, его нет. Ты, чёрт побери, свободна.