Три метра над небом
Шрифт:
Но до сих пор помню я наши с профессором дискуссии по поводу переименования РСДРП сначала в РКП (б), а затем в ВКП (б).
– Молодой человек, может быть, Вы и правы, утверждая, что включив в наименование партии понятие коммунизм, большевики допустили стратегическую ошибку. Но Вы не учитываете политической обстановки.
Мы спорили горячо, но в пределах приличий.
Спустя год после того, как мой оппонент вышел из клиники психозов, он сам нашел меня. И только для того, чтобы сказать одну фразу:
– Вы были правы в нашем споре о наименовании партии.
О его судьбе в дальнейшем мне ничего не известно.
«Ах, как годы летят… Мы грустим, седину замечая». Я не седел. Я лысел. Где-то прочел, что это признак активного либидо.
Что скрывать, женщины не обделяли меня своим вниманием.
Мы выехали из Кондопоги рано утром и рассчитывали преодолеть сорок пять километров до Нигозера максимум за час.
Небо, серое в зените, к горизонту краснело. Гребенка дальнего леса зеленела, отдавая в синь. В ложбинах пластался утренний туман. Издали доносилось тарахтение трактора.
Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В нашем случае продолжительность пути определило разгильдяйство шофера. Не успел старенький УАЗик выехать за пределы города, как «полетел» правый задний скат. Запаска в наличии, а домкрата нет. Ждать встречной или попутной машины – дело гиблое. Мой спутник – майор ВВС, это на его машине мы отправились порыбачить на Нигозере, крепко выматерил бойца и послал его искать домкрат.
– Без домкрата не возвращайся. Пристрелю.
И было чем пристрелить. СКС лежал рядом со мной в чехле. Самозарядный карабин Симонова мне был хорошо знаком. Сколько кабанов я подстрелил в парме в Юганском заповеднике!
Сорок минут мы потеряли из-за нерадивости шофера. Пропустили утренний клев.
– Я заставлю тебя, боец, своими подштанниками рыбу нам на уху наловить.
Такая угроза молодого солдата не испугала.
– И що? Мы с пацанами у нас на Язве реке так рыбу и ловили.
– Видите, профессор, с кем приходиться служить. У него и река не река, а Язви его в душу.
Майор возвысил меня в звании. В то время я имел звание доцента, и то вот уж год, как не преподавал в ВПШ при Ленинградском Обкоме партии.
Боец убежал в ту сторону, откуда раздавалось тарахтение трактора. Скоро он также бегом вернулся с домкратом в руках.
Мы же с майором, пока боец менял колесо, прошлись вдоль дороги. Майор, человек военный, уставной, молчал, полагая, что я старше его по званию. Я молчал, потому что мне просто не хотелось говорить. Наговорился.
Нагнал переобутый вездеход.
– Прошу садиться, – на испачканном лице юноши белозубая улыбка смотрелась несколько картинно, – карета подана.
На Нигозере нас ждали.
– Я уж хотел высылать техпомощь, – встретил нас отставной старшина у въезда на базу отдыха.
Узнав о причине задержки, мужчина в ватнике и резиновых сапогах спокойно заметил.
– Утреннюю зорьку вы пропустили, но я кукан вытащил.
Белесое утреннее небо стало окрашиваться в теплые оттенки. От краплачного до алого. Лес проявился оттенками зеленого. Гладь озера иногда поддергивала рябь. Три лодки, причаленные к сходням, покачивались на ряби, и стук от ударов бортами разносился над озером.
Мы расположились за столом в беседке, сооруженной на выступающей над водой террасе.
– Грамм по сто моей самогонки не помешает, – предложил хозяин, и мы с майором согласились.
Боец-шофёр возился с машиной.
– Отдыхайте. Рыба ушла на дно. Теперь только вечером можно будет выйти на лодке в озеро. – Отставной старшина повел нас к дому в отдалении от берега озера.
Звуки природы убаюкивают. Скоро я уснул. Снился мне какой-то человек. Невысок ростом и одет как-то странно. Он стоял надо мной и молча смотрел мне в глаза. Что он хотел спросить или сказать? Этого я не узнал. Меня разбудили.
– Чайку попьем и пойдем на озеро.
Отставной старшина переоделся в черный бушлат. На ногах флотские ботинки с резиновыми вкладышами по бокам.
Была и рыба, был и ужин с нею, копченой. В потреблении самогона мы себя не ограничивали, но не усердствовали.
Утро следующего дня. Сильный ветер гнал волну по Нигозеру. На лодке не выйдешь. А тут и дождь пошел.
Майор и старшина, позавтракав, легли отдыхать. Я хорошо выспался ночью. По давней привычке меня потянуло на поиски чего-нибудь из прошлого.
Дождь прекратился. Ароматы наполнили атмосферу. Голова закружилась. Берег озера то опускался к обрезу берега и воды, то подымался вверх. По нему-то, пробивая канавки, и стекала дождевая вода.
Одно мое неосторожное движение – и я съезжаю на пятой точке к воде. Вода преследует меня. Сижу с промокшей, простите, попой на песке и наблюдаю, как вода размывает песок. Забавно! Ручейки песка, извиваясь, стекают в озеро. Опять зарядил дождь. Промокший насквозь, решаю взбираться по откосу. Довольно приключений! Обдирая кожу пальцев, карабкаюсь наверх. Песок – не лучшая опора для восхождения. Но упорен человек, обреченный на восхождение. Не пропадать же в озере? Пройдена треть пути к высшей точке цели. Тут песок размыт сильнее всего. Цепляться все труднее. Был момент, когда мне казалось, что сорвусь. Но тут… Как в сказке, но наяву. Пальцы моей правой руки зацепились за что-то более надежное, чем плывущий песок.
Зацепился. Примостился поудобнее. Отдыхаю. Теперь-то я доберусь до верха.
И опять это сказочное, но тут… Дождь прекратился. Задул ветерок. Небо стало очищаться от облаков, и выглянуло солнце. В этот момент я понял наших пращуров, имевших Главного Бога. Бога Солнца Ра. Радость посетила меня!
«Хватит тебе отдыхать», – командую себе и собираюсь совершить последний рывок наверх. Но природное любопытство заставляет меня получше рассмотреть то, за что я уцепился. Тащу. Песок осыпается. Рискую свалиться в озеро. Но упорен черт, сидящий во мне: тащи, интересно же узнать, что это за фиговина.