Три минуты до судного дня
Шрифт:
– Господи, Джей, да ты ведь знаешь, что я прав!
Джей поднял глаза к небу, то ли надеясь на божественное вмешательство, то ли мечтая, чтобы меня поразила одна из знаменитых флоридских молний, которые время от времени попадают в людей.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы ты заставил их пошевелить задницей и поставить это дело в приоритет, как сделали мы. Мы с Линн стараемся изо всех сил. Мы просто просим их помочь.
Корнер с минуту подумал, сцепив пальцы под подбородком, а затем сказал начальственным тоном:
– Посмотрим, что вы разузнаете сегодня. Надеюсь, завтра мы получим ответ из Вашингтона
– Ты им позвонишь?
– Позвоню. А теперь вон из моего кабинета.
Честно говоря, на его месте я, скорее всего, ответил бы так же, но его реакция меня огорчила. Я предпочитаю, чтобы все делалось сейчас, а не через десять минут. Понимаю, это моя слабость, но я чувствовал, что это дело не терпит отлагательств, и «посмотрим» Корнера лишь подлило масла в огонь.
Мы с Линн разобрали бумаги, заглянули в «Перреру» и за чашкой неизменно прекрасного кофе решили, что на этот раз она позвонит Рамси и назначит встречу. Но он опередил нас второй раз подряд. Когда мы вернулись, секретарь передал нам его просьбу выйти на связь. Линн хотела позвонить сразу, но я велел ей подождать. Во-первых, не надо, чтобы Рамси почувствовал наш интерес. Во-вторых, что важнее, раз он позвонил нам снова, он либо сходит с ума от одиночества, либо сильно о чем-то переживает. Я склонялся ко второму варианту. Спешить не стоило – пусть еще немного поварится в собственном соку.
Следующие пятнадцать минут Линн ходила туда-сюда перед моим столом, как я сам недавно маячил у стола Корнера. Наконец я дал ей отмашку, и она набрала номер. Как я и ожидал, Рамси поднял трубку после второго или третьего гудка. Вскоре они с Линн вернулись к тому, чем закончили накануне: перешли на немецкий и принялись травить шутки о моей неповоротливости. Что бы ни сказал ей Род, Линн покатывалась со смеха – и смеялась, похоже, искренне. Повесив трубку, она показала мне большой палец.
– Юэйс спрашивал его о чем-то, и он хочет пояснить свой ответ. Я сказала, что мы приедем в течение часа.
– Идет, – сказал я. – Но по дороге заедем в «Перреру».
– Еще кофе? – удивилась Линн.
– Нет, возьмем с собой сэндвичи. Путь к сердцу шпиона лежит через желудок.
Когда мы добрались до трейлера матери Рода, я протянул ему пакет с тремя еще теплыми кубинскими сэндвичами. Гостиную заполнил божественный аромат жареной свинины и ветчины. Было видно, что Род обрадовался угощению; но еще больше он был рад банке холодной диетической «колы», которую Линн достала из сумочки. В свой прошлый визит мы заметили несколько пустых банок в мусорном ведре.
– Как мама, Род? – спросил я, по-свойски садясь на диван.
– Нормально, – ответил он, доставая бумажные тарелки, но при этом прикусил угол нижней губы, что дало мне повод предположить обратное. – Боится, что я попал в переплет.
Безупречно играя свою роль, Линн бросила на Рода недоуменный взгляд, словно говоря: «С чего ей вообще такое думать?» Я откусил большой кусок сэндвича, хорошенько пережевал его и кивнул.
– Род, уверяю тебя, бояться нечего. Ты ведь помогаешь нам и немцам. Матери всегда волнуются, но можешь сказать своей маме, чтобы она мне позвонила, я ее успокою. Если у нее есть вопросы, – добавил я, доставая визитку и записывая
Пока я не слишком волновался по поводу миссис Рамси. Род казался маменькиным сынком, и я подозревал, что он не стал бы приглашать нас к себе, если бы его мама действительно переживала. Однако мы без промедления (пусть и не слишком искренне) разобрались с ситуацией, и Род вздохнул с облегчением.
– Вкуснотища, – сказал он, откусывая сэндвич.
– Ты раньше такого не ел? – спросила Линн.
– Нет, это первый раз.
– Да ладно? – удивился я. – Так давно здесь живешь и до сих пор не пробовал кубинский сэндвич? Это же кощунство! Неуважение к моему народу!
Род улыбнулся, откусил еще несколько кусков и перешел к делу.
– От Эла что-нибудь слышно? – спросил он, устраиваясь поудобнее.
Интересно, подумал я. Он задавал вопросы, но при этом чувствовал себя скованно. Точно так же он описывал беспокойство матери – ерзал, закусывал губы.
Получив ответ на первый вопрос, он перешел ко второму, скорее всего более важному. Может, Род тоже, как и я, полночи обдумывал то немногое, что ему было известно об аресте Конрада, и искал способы проникнуть в наши мысли? Ему казалось, что я слишком быстро заканчиваю наши встречи, и я собирался продолжать в том же духе.
– Нет, ничего особенного, – наконец ответил я. – Военные уже свернули расследование – теперь им занимаются в Германии.
Рамси откинулся на спинку стула, доел остаток сэндвича и допил свою «колу».
– Род, так что ты хотел сказать мистеру Юэйсу? – вступила Линн.
– Он спрашивал, видел ли я что-нибудь подозрительное.
Помню, этот вопрос мне сразу не понравился. «Подозрительным» можно назвать что угодно. Полицейские, агенты контрразведки, жены, подозревающие мужей в измене, школьные учителя, девчонки-подростки – все трактуют это слово в соответствии со своим жизненным опытом. Наверное, Роду тоже показалось «подозрительным», когда два дня назад мы с Элом вдруг возникли у него на пороге. Честно говоря, с тех пор мне казался «подозрительным» сам Род. Это одно из тех слов, которые могут ничего не значить, а могут значить все, но Род явно обдумал этот вопрос и теперь хотел нам что-то выложить. Вот только его челюсть подсказывала мне, что он был к этому еще не готов.
Чтобы отвлечь его, я показал на лакированную куклу, сидящую на журнальном столике.
– Настоящая?
– Да, – сказал он. – Привез в подарок маме из Японии, – он глубоко вздохнул, и я понял, что он пытается успокоиться. – Симпатичная, правда?
– Симпатичная? – удивилась Линн. – Да она прекрасна!
– Очень красивая, – добавил я.
– Теперь такие дорого стоят, – не без гордости сказал Рамси.
Линн заметила, что он расслабился, и пошла дальше.
– Так что ты хотел прояснить для мистера Юэйса? – спросила она, пока я отошел, якобы чтобы выкинуть крошки в мусорное ведро на кухне. Пусть Рамси думает, будто мне вообще не интересно, что он может сказать. В детективных телесериалах все иначе: сыщики смотрят во все глаза на подозреваемого, когда у него на лбу выступает пот. Но на реальном допросе главное в такой момент – отступить, уменьшить психологическое давление на подозреваемого и позволить ему говорить свободно.