Три подруги и разбитое зеркало
Шрифт:
– А никто из вас не задался вопросом, как генерал смог заполучить трон царства, которое считалось и продолжает считаться одним из сильнейших? – мне бы плюнуть на всё и проспать века три.
– Мы знаем, что за ним кто-то стоит, – махнул рукой отец и пригладил свои волосы.
– Не кто-то, – отрезала я. – За ним стоит Совет! Захват власти в Небесном царстве уже третий за последние двести лет, который произошел при поддержке стариков! А вы что намеревались делать? Просто отправить туда армию в надежде, что ваше кунг-фу победит их кунг-фу?
– Что такое кунг-фу? – король растерялся
– Не важно! – я топнула ногой, не сдержав эмоции. – Вся эта махинация с подселением с самого начала отвратно воняла! – я почти орала. – Неужели вы думали, что Нуатль станет с вами сотрудничать и поможет вернуть утерянную власть?
Я была безмерно зла. Если бы Симона не отправила Фирусу к Максу, если бы муза не подкинула ему идею о создании симбионта, если бы Морин не согласилась сотрудничать, и если бы я обо всём узнала раньше, а не тогда, когда зеркало почти окончательно вышло из-под контроля… если бы, если бы, если бы… Многого не пришлось бы делать, много можно было бы успеть. И почти не пришлось бы врать.
И Лорс, и отец молчали.
– Из-за вас эта недобитая гадюка сейчас в Нисе. И лишь вопрос времени, как быстро она подавит её волю и чем после этого займется!
– Захват не то же самое, что подселение, – отрезал отец, бегая глазами вокруг, но не глядя на меня. – При захвате тень тратит много сил на подчинение чужого сознания, а при подселении создается связь, которую невозможно разорвать в одностороннем порядке. Так что, чего бы не желала Нуатль, ей потребуется время, чтобы освоиться в новом теле.
– Сегодня тень заполучила Нису, а завтра… Что если завтра она придет за мной? Когда вы соглашались на сделку вы не могли не понимать, что собираетесь выпустить на свободу кого-то очень страшного, желающего смерти, в том числе, и мне, – я очень сильно старалась не срываться на крик, а потому большую часть времени шипела боевым гусем. Разве что крыльями не хлопала. – Отец, подними усыпальницу матери и пусть эта тварь забирает её тело.
– Думаешь, Нуатль согласится на обмен? – отец казался растерянным. Ситуация поставила его в тупик.
– Согласится, – уверенно ответила я. – Она ненавидит маму, потому что ненавидит бабушку. Для жрицы поселиться в теле матери станет величайшей победой над врагом. Папа, – позвала я, чем ввергла короля в ступор, ведь не называла его так больше десяти лет. – Вы заварили эту кашу, вам и тушить огонь под кастрюлей!
– Если ты рассчитываешь на помощь Табити, то не жди её появления, – проговорил отец и на молодом лице, которое будет оставаться таковым еще очень долго, появились следы измождения. Это напомнило, что ему уже много-много лет. – Она не сможет победить Нуатль, потому что давным-давно лишилась почти всей своей магии. Никто не знает жива ли она вообще или нет.
– И что ты предлагаешь?
– Если ты боишься мести жрицы, то возвращайся домой и займи положенное рядом со мной место, – отец указал на второй трон, размером чуть поменьше первого, который стоял рядом. Стоял пустым, потому что никто не имел на него прав. Никто, кроме меня. – Здесь тебя никто не достанет.
– Да, – согласилась я и добавила дрогнувшим голосом: – И тогда моя подруга погибнет!
–
– Ты сам сказал, маму не вернуть, – я позволила слезам заполнить мои глаза. – А Нису еще можно спасти.
Отец заложил руки за спину, встал, покачался на пятках, уставившись в пол на собственное отражение, не менее властное и величественное, чем оригинал, и спустя некоторое время заявил:
– Хорошо, я сделаю это.
Я, больше не сдерживаясь, выдохнула с откровенным облегчением.
Отец кивнул, будто бы принимая это искреннее проявление эмоций за благодарность, и приказал Лорсу, подпирающему дверь:
– Готовь дьяволов.
Когда мы с отцом по мосту вышли к ступеням, по ту сторону прозрачного пузыря нас уже ожидали три оседланных ската, которые висели в воде, плавно и неторопливо двигая головными плавниками, словно взмахивая крыльями.
– Куда мы? – спросила я, рассматривая крайнего правого и самого мелкого манта. Исходя из размеров, он предназначался мне.
– Скоро всё узнаешь, – не стал заранее анонсировать отец.
Обернувшись и подняв голову, я увидела на одном из балконов дворца, в той его части, которая традиционно принадлежала королеве, свои младших сестер.
Фелис, Элора и Тэйла.
Принцессы-погодки. Фелис шла сразу после меня по старшинству, потом Элора, затем Тейла. Они терпеть не могли меня, а я – их. Всё детство они раздражали меня своим бесполезным и бесконечным нытьем, махровым эгоизмом, самовлюбленностью, взращенной в них матерью, второй женой отца, и постоянным желанием быть в центре внимания.
Они считали себя лучше меня во всем. А я в ответ не уставала напоминать, что никого не интересуют младшие сестры, до тех пор, пока самая старшая – жива, здравствует и не замужем. Сестричек мои слова злили еще сильнее, стимулируя делать гадости с утроенной силой. Стекло в еде, иглы в подушке, лезвия в обуви, отравленные перчатки на постели – это были одни из самых невинных их забав. Знаю, что сестрички не могли проделать подобное исключительно самостоятельно, им просто обязан был помогать кто-то взрослый, кто обладал хитростью и желанием не просто сделать больно, а устранить окончательно и навсегда. На эту роль отлично подходила их мать. К моей и не только к моей радости, мамаша троицы сама в королевах долго не проходила, уступив основательно нагретое местечко другой, такой же, какой она сама была когда-то, любовнице, ставшей третьей супругой. И тоже нарожавшей целый выводок дочерей…
Испытав прилив вредности, я поднесла пальцы к губами и послала сестричкам воздушный поцелуй.
Высокая, стройная, белокурая Фелис, которая стояла ближе всех, опираясь на перила, вздернула милый носик и надменно отвернулась, сложив руки в том месте, где у всех женщин имелась выпуклость, а её природа наградила впуклостью, практически каньоном.
Элора, с волосами красными, как кораллы и таким же румянцем на щечках с ямочками, с отвращением фыркнула, тряхнув упругими кудрями.
Тейла, которая была ниже своих старших сестер и шире раза в два, поправила складки на платье с утягивающим корсетом, одновременно погрустнев и поскучнев.