Три подруги и разбитое зеркало
Шрифт:
Глава 27
Я легко оттолкнулась и поплыла за афалиной, двигаясь легко и ощущая себя перышком, подхваченным стремниной. Я чувствовала воду, чувствовала направление каждого потока, чувствовала море. Его настроение, его желания, его страхи. Стихия была живой, и несла в себе жизнь для всех, кого создала.
И для меня тоже.
Покинув воду я будто бы затаила дыхание и не дышала долгие годы. Рыба, выброшенная на берег, погибает, если не вернется в воду. Я же не погибла, но и не жила, застыв в одном состоянии, выжидая.
Чего?
Я ждала именно этого момента – возвращения
Стоило мне только оказаться над пропастью, как сверху начали опускаться огромные, способные заменить собой кровать, двустворчатые раковины. Их изящные волнистые створки были приветственно распахнуты, а внутри сияли и переливались жемчужины таких размеров, что приди кому-нибудь в голову желание сотворить из них ожерелье, то подобное украшение невозможно было бы надеть. Оно просто прибило бы к полу.
Я поплыла между этими раковинами, зависшими в метре над подводной впадиной, легонько отталкивая их в стороны, чтобы не пораниться об острые створки. Также осторожно раковины огибали Мирелла, Терра и Фло, которые знали – сунешься внутрь, пусть даже случайно, и окажешься в ловушке. Раковина захлопнется, взмоет ввысь и после выбраться самостоятельно будет невозможно.
А вот выводок мелких афалин при виде жемчужин подняли радостный визг и закружили вокруг с такой силой, что едва не перевернули Миреллу, чьи покрасневшие глаза превратились в два стоп-сигнала. Однако не успела акула угрожающе клацнуть зубами вдогонку самому прыткому дельфиненку, как все раковины разом захлопнулись и застыли, перестав покачиваться, сиять и манить.
Это произошло потому что мы достигли противоположного края впадины, проплыв над непроглядной тьмой.
Нащупав мягкое дно, я ступила на него и моему взору открылась королевская долина – место, где находился сам дворец и жили придворные.
Дома местной аристократии в спонтанном порядке были разбросаны по правую и по левую стороны от дворца и имели одинаковую пирамидально-спиралевидную форму с острыми вытянутыми вершинами. В знатных домах почти отсутствовали окна, разброс оттенков тоже оставлял желать лучшего. Долина была сосредоточением белого цвета, такого пронзительного, что, глянув и отведя взор, потом еще несколько минут приходилось интенсивно моргать, прогоняя белые пятна.
Между домами парили полупрозрачные оранжевые медузы, под грибовидными телами которых болтались длинные ажурные щупальца. Стоило медузе пошевелиться, как щупальца, сверху окантованные дополнительным рядом оранжевых усиков, начинали извиваться будто бы в танце. У некоторых особенно крупных особей щупальца достигали пяти метров и почти касались песчаного дна.
Медузы эти назывались морской крапивой и плавали они именно здесь, у подножия дворца, не просто так, а ради безопасности короля. Стрекающие были плотоядными и, что еще важнее, очень прожорливыми. На своих не нападали, но регулярно выгуливались за границами города для плотного перекуса. Процесс ловли добычи у них не занимал много времени, а потому охранницы быстро возвращались на пост. В благодарность за преданную многолетнюю службу отец позволял им жрать всех, кого захочется и всех, кого получится переварить. Условие одно: «обедать» подальше от столицы.
Казалось бы, как медузы могли кого-то сожрать?
Но эти могли. Поймав щупальцами добычу, они парализовали жертву, впрыскивая яд при первом же контакте. Затем, плотно обхватив
Стоило мне приблизиться, как медузы прекратили своё мерное покачивание вверх-вниз, резко сократили мускулы и выбросили мощные струи воды. Так они приветствовали меня. Я в ответ никаких струй выпускать не стала, все-таки, какая никакая, а принцесса, ограничившись взмахом руки. И направилась дальше, стараясь не натыкаться на студенистые куполообразные шапки, которые лишь в последний момент соизволяли убраться с дороги. Для меня их яд не представлял угрозы, но ощущения от прикосновений всё же были болезненными.
Мои морские спутники неуклонно плыли за мной. Из всей нашей компании лишь Терра сохраняла спокойствие. Фло недовольно ворчала, согнав в кучу и подталкивая перед собой притихшую детвору. Мирелла плыла позади дельфинов, клацая зубами и показывая, что так-то она тоже плотоядная, а периодами еще и очень кусачая.
Я рассеянно погладила акулу по голове, приближаясь к лестнице, облепленной пучками красных кораллов, напоминающих цветы. Лестница была многоярусной и уходила круто вверх, настолько, что невольно возникало желание сдаться и поплыть, вместо того, чтобы топать собственными ножками. Но имелся один подвох. Посещение королевского дворца нужно было заслужить и заслуживалось оно собственными усилиями, путем преодоления ступеньки за ступенькой бесконечной лестницы. Лишь правитель мог обойти эту преграду, а еще те, кто въезжал во дворец верхом на морских дьяволах, они единственные имели иммунитет к этой магии.
Я ступила на первую ступеньку и подумала, что зря раньше жаловалась на Лорса, главу королевских стражников. Каждый раз он сажал меня рядом с собой на дьявола, не позволяя идти пешком, хотя я и неистово порывалась. Но Лорс был непреклонен и мне приходилось подчиняться, ведь на протяжении многих лет он оставался одним из немногих во дворце, кого я уважала и чей авторитет признавала.
Первый ярус я преодолела вполне бодро, размышляя о прошлом. Следующий дался труднее, трудными были и мысли. По ступенькам третьего яруса я поднималась, громко топая и ненавидя всех на свете. На четвертом начала ругаться сквозь зубы, хотя Фло, оставшаяся внизу вместе с Террой и Миреллой, с укоризной посматривала на меня, недовольно треща и кивая на мелких, которые ни меня, ни что я там бормочу вдалеке на самом деле и не слушали, а гонялись за косяком тунца.
Остановившись, чтобы перевести дух, я облокотилась о фигурную балясину и не сдержала улыбки, наблюдая за хвостатой бандой, которая пыталась сообразить, как поймать вертких скумбриевых. А с ними, действительно, было справиться непросто.
Рыбки, такие маленькие и уязвимые по отдельности, сбиваясь в организованный косяк, образовывали суперорганизм, плотный и действующий настолько синхронно, что хищник, попав в него, терял ориентацию в пространстве. Общими усилиями, пусть и небольшого сообщества, они увеличивали шансы каждой отдельной особи на выживание.