Три подруги и все-все-все
Шрифт:
— А стоит поверить. Если даже в его стае так говорят…
— Говорят, что он мёртв, но не говорят, кто убил, как и почему!
— Кто-то очень сильный, — ответил Марсель. — Кто-то, кто сильнее главного волка.
— А кто может быть сильнее такого волка? — спросила я, но это были скорее просто размышления вслух. Озвученный диалог с самой собой.
— Много кто. Например, другой оборотень, — будто бы разговаривая с самим собой, проговорил Марсель. — Или даже Чума!
— Она не приходит просто так, —
— Значит, были грешки и было за что мстить.
— У волков есть легенда, — начал Сэм, идущий позади. — В ней говорится, что мужчина-волк, обратившись в первый раз после укуса, теряет свою человеческую душу. Она отделяется от него и улетает к той единственной, которая способна его полюбить. Полюбить по-настоящему, и разумом, и телом. Принять обе его сути, звериную и человеческую, в равной степени. Душа остаётся рядом с этой девушкой до тех пор, пока она не отыщет своего волка. В день их встречи, потерянная душа вернётся к своему хозяину. Но если девушка погибнет, душа умрёт вместе с ней.
Я остановилась.
— Это же просто ещё одна вариация на тему предназначения, разве нет?
— Да.
— Ну, и к чему это?
— К тому, что волки верят в эту историю, — выдохнул ягуар в мой затылок. Я едва не рванула со всех ног догонять успевшего уйти далеко вперёд Марселя, но гордость не позволила. Меня воспитала королева, пусть и бывшая, но некоторые вещи невозможно вытравить, как ни старайся. — Искренне верят. И если один волк решит, что другому удалось заполучить принадлежащее ему, смерть — неизбежный итог для одного из них.
— Хочешь сказать, одна девушка может «предназначаться», — я интонационно выделила последнее слово, — сразу нескольким волкам?
— Ди, — рассмеялся парень, который продолжал вести себя со мной как с ровесницей, что коробило меня каждый раз. Не привыкла я к таким вольностям. Да, между нами была разница всего в несколько лет, но хотелось, чтобы об этом помнили. — Это же легенда, кто знает, что может быть?
— Если сразу несколько душ могут ускакать от владельцев к одной смертной девице, не слишком ли это щедрая раздача?
— А кто сказал, что она обязательно должна быть смертной? — почти шёпотом вопросил оборотень. — Наоборот, куда лучше, если она не будет смертной. Так шансы на встречу намного выше. По крайней мере, она сможет до неё дожить. Человеческая жизнь короткая и хрупкая. Слишком хрупкая, чтобы надеяться отыскать ту, единственную, что была рождена только для тебя среди восьми миллиардов людей на планете за какие-нибудь двадцать-тридцать лет. И каковы шансы, что пока будешь искать, она не выйдет замуж и не нарожает другому пяток детей?
— Наверное, поэтому волкам так нравится эта история, — кивнула я, возобновляя путь. — Романтично, почти неосуществимо и с налётом трагизма.
— Волкам нравится эта история,
Я опять встала как вкопанная.
Сэм не стал дожидаться, пока я вновь налажу контакт с внешним миром, обошёл, взял за руку и повёл за собой.
— Не мучайся, — усмехнулся парень. — Я тебе всё расскажу. Они думают, что девушка, выбранная их душой, способна обернуть вспять обращение. Сделать из оборотня опять человека.
— Но это же бред! — сорвалась я. — Разные теории ходили о том, как отменить действие укуса, но ни одна так и не подтвердилась! Если обрёл зверя — это уже навсегда.
— «Вера — опиум для народа», — неожиданно процитировал Сэм нетленную классику, которую было странно услышать от такого, как он.
— «…она помогает жить», — закончила я себе под нос почти автоматически.
И задумалась вот над чем:
— А вы тоже в это верите? Что можно стать кем-то другим? Отменить самого себя?
— Нет, — просто ответил Сэм без каких-либо душевных терзаний. Кажется, он ими был не отягощён. Слишком молод, слишком беспечен. Та стадия жизни, когда не мучаешься глобальными вопросами бытия. — Не забывай, эта легенда зародилась среди обращённых оборотней, не способных отказаться от прошлой жизни. Мы же свою суть осознаём и понимаем полностью, без надежд на спасение и попыток отрицания. Ты же не ждёшь, что появится какой-то волшебник, который заберёт твою рыбью сущность и превратит в лесную нимфу? Себя надо любить и принимать, верно, крошка? Даже с чешуёй и жабрами.
Вырвав свою ладонь из его руки, я остановилась, остановила его и заявила:
— Я не рыба. А лесные нимфы вымерли.
— А хочешь узнать другую легенду? — выкрикнул он мне в спину, когда я, широко размахивая руками, поспешила к машине, которая уже была совсем рядом.
— Какую? — не останавливаясь и не сбавляя темпа, бросила через плечо я.
— Легенду об обращённых ягуарах!
— Которую ты только что выдумал? Обращённых ягуаров никогда не было! Откуда бы легенде взяться! — крикнула я, подходя к машине, возле которой ждал Марсель, отряхиваясь от частиц травы, налипших на одежду.
Сэмюэль начал что-то говорить, но я быстро перестала его слушать. Меня отвлекла вибрация в кармане моих джинсовых шорт, где лежал телефон.
На экране отобразился неизвестный номер, поэтому я сперва не хотела отвечать, но в последний момент что-то меня будто подтолкнуло ткнуть в зелёную трубку и произнести:
— Слушаю.
— Здравствуйте, — осторожно начал высокий женский голос на том конце. — А с кем я разговариваю?
— А кто вам нужен?
— Ди. Это вы?
— Допустим, — не стала я сразу сдавать все явки и пароли.