Три подруги и все-все-все

Солнцева Анастасия

— Если его никто не видел, — прервала меня Ниса, — значит, его отравили сразу после того, как он ушёл от тебя. Какая скорость действия у яда?

— Я спросила у бабушки. Аконит начинает всасываться практически сразу, как попадает в желудок. Потом разносится кровью по всему организму, но действовать начинает после поражения мозга. Первые симптомы проявляются в течение получаса.

— В течение получаса? — повторила подруга, складывая губы задумчивой уточкой. — Гриша всегда сам ездит на машине. Значит, уйдя от тебя, он должен был сесть за руль. И куда-то

поехать: либо домой, либо по делам. Но в любом случае здесь ему оставаться негде, идти некуда и не к кому. Если вместо того, чтобы убраться восвояси, он оказался в квартире сверху, то… когда же его успели отравить? И где?

— В моей квартире, — спокойно ответила я. — Помнишь? Перед уходом он выпил кофе.

Рот подруги медленно распахнулся, демонстрируя крайнюю степень изумления вместе с нарастающим ужасом.

— Хочешь сказать… ты его отравила?!

— Да ну тебя! — выругалась я. — Не травила я его! Зачем мне это делать? Чтобы потом по всему городу искать?

— А как же тогда…, — залепетала банши.

— Он пил растворимый кофе. И я понятия не имею, как эта упаковка с гранулами оказалась на моей кухне. Я думала, её принесла ты или Фируса.

— Я ничего не приносила, — интенсивно замотала подруга головой. — Смысл? Растворимый кофе на вкус как ослиная моча, смешанная с отходами мазутного завода. Никто из нас троих такую дрянь не пьёт.

— Вот именно, — и я торжественно подняла палец вверх. — Поэтому тот, кто его принёс, мог быть уверен, что отраву мы не выпьем. А даже если и выпьем… не знаю, может, несварение будет, но смертельная реакция возможна только у оборотней.

— Это могла быть Фируса, — осторожно проговорила Ниса. — А мог быть и твой плотоядный ухажёр, который шастает по твоей жилплощади, как будто у него собственной нет!

— Не только они, — я отмахнулась. — В последнее время дверь в моей квартире выполняет чисто номинальную роль. Так что, зайти мог кто угодно…

— Но как этот «кто угодно» мог сделать так, чтобы Гриша выпил отраву?

— Никак, в том-то и дело. Отравитель должен был проследить за этим процессом, а значит…

— …мы снова возвращаемся к Руське. Только у неё была такая возможность, — Ниса разочарованно покачала головой. — А что там с остальными пунктами?

— С какими пунктами? — не поняла я.

— Ну, ты начала перечислять. Во-первых, во-вторых. А что в-третьих?

— А… В-третьих… В-третьих, Гришина стая очень странно себя ведёт! В-четвёртых, врагов у него столько же, сколько у нас, то есть, очень много. В-пятых, мы видели одного из волков по имени Руслан, забирающим наш образец крови, в котором, барабанная дробь, крови не нашли!

— Тогда тем более странно, что эксперт Романова нам хоть что-то сказал, — Ниса скептично поджала уголки губ. — Что он анализировал, если этот Руслан всё забрал?

— У меня два варианта: либо посыльный Мишки отдал ему не то, что нам, — я выразительно повела глазами на подружку, — показалось. Либо сами волки, скорее всего, из доминантной верхушки, изучив содержимое конверта, дали добро отдать на изучение

в лабораторию.

— То есть, позволили сказать нам правду? — подруга отодвинула от себя пустую тарелку и широко облизнулась, погладив себя по животу. — А как же Романов?

— Думаю, Романов здесь вообще ни при чём. Он ничего не знает. Но в силовых структурах полно оборотней. Не удивлюсь, если Руслан и есть тот самый «эксперт».

— Да, засада со всех сторон. Куда ни дёрнись, сразу же на какую-нибудь гадость наткнёшься. Хорошо, — подруга выпрямилась, чтобы дотянуться до сдобной булочки в плетёной корзинке, — если волосы и кровь принадлежат Грише, то что с ним случилось потом после того, как яд начал действовать? Ты сама сказала, что волки под действием аконита не контролируемые. Но если парень, оказавшись в пустой квартире, не полез через балкон обедать соседями, то кто-то его всё-таки контролировать смог. Гриша — вожак, с ним точно справиться очень сложно, значит, это был кто-то очень сильный. И куда Гриша делся потом? Кто вывез его из квартиры? Он умер от яда? Если умер, где тело?

— Не знаю…

— А что если, — глаза подруги широко распахнулись, а рука с пышной ванильной сдобой замерла у рта, — в стену стучал Гриша… Оборотни сходят с ума? Вот он и сходил! Стучать в стену, например, головой, очень по-сумасшедшему.

— Тогда и цифры на стене оставил он.

— Ну, нет, не сходится, — Ниса откусила большой кусок сладкого теста, покрытого сахарной пудрой, быстро прожевала и продолжила: — Если вялыми художествами занимался Гриша, значит, и остальные послания тоже оставил он… вместе с трупами. Но как? Даже если парень сейчас в состоянии бреда, то бегай он такой по городу, кто-то бы точно заметил. Да и не убивал бы он выборочно, а просто крошил бы всех подряд, устроив кровавую баню в ближайшем спальном районе. Значит…

— Что?

— …цифры на стене нарисовал тот, кто его отсюда забрал! А тот, кто забрал, тот и отравил. Убийца! Но… муза не смогла бы сдерживать мужика в три раза крупнее себя и раз в сто сильнее.

— Всё это наши домыслы… а доказательств никаких… Надо поспать! — решила я.

Быстро убрала со стола. Ниса проконтролировала мой поход в душ, а после мы все улеглись отдыхать. Даже попугай. Его Ниса выпустила немного полетать, потом вернула в клетку, которую взгромоздила на старый секретер в коридоре и приказала вести себя тихо до самого утра.

Проснулась я в темноте, которая чернилами разливалась вокруг. И сперва не поняла, что именно меня потревожило. Но потом этот противный звук повторился, и мой сонный, помятый, какой-то скомканный мозг сообразил. Звук птичьих вскриков. Попугай, вопреки распоряжению хозяйки, не спал и не давал спать нам. Вернее, конкретно мне, потому что подруга, лежавшая рядышком на разложенном диване, дрыхла без задних ног, уткнувшись лицом в согнутый локоть и пуская слюни на простыню.

Может, он есть хочет, подумала я и сползла с постели. Спала я в одной короткой футболке и в таком же виде потопала в коридор, где стоял птичий домик.