Три желания, или дневник Варвары Лгуновой
Шрифт:
Вениамин, решив на второй недели учебы и знакомства, что я его судьба, принялся за активную деятельность по обретению судьбы и достижению цели, то есть меня.
Девиз: «Вижу цель — не вижу препятствий» был его руководством к действию. В прямом смысле. Препятствия он не видел никаких и никогда.
Контрольная по старославянскому, когда все активно переводят и выискивают глаголы? Пфф, фигня! Ради пятиминутного выступления двух музыкантов из ближайшего перехода — приглашения на свидание должно ведь быть эффектным? —
Варечка была согласна только зафитилить в него туфлей с пятнадцатисантиметровым стальным каблуком, ибо в деканат вызвали обоих и сделанную, если не идеально, то почти, МОЮ контрольную аннулировали тоже.
Или был еще выдающийся случай.
Канун 8 марта. Тюльпаны, открытки, страдальцы-мужчины и небольшой концерт внутри нашего дорогого исторического факультета.
Быстро сооруженная сцена в одной из больших аудиторий и занавес-штора к ней. Все в приподнятом настроении (сокращенный день и впереди праздник!) ждут, смеются, мужская часть коллектива нервно-взволнованно готовится.
Первым с торжественно-открывающей речью выступает наш декан. Шторы-занавесы отъезжают, мы лицезрим вышедшего родного декана и красивую надпись на розовом фоне с сердечками за его спиной на всю стену… «Варенька, я тебя люблю!!!»
Можно не говорить, что остальные как-то не очень были рады широкому жесту пылкого влюбленного? Да и на меня, пытавшуюся слиться со стеной и вообще не Варенька я, тоже окидывали взглядами далекими от радушных.
И раз зашла речь о подвигах Вени, то опишу и самого Веню.
Скажу сразу, на всем нашем курсе истфака он был известен как грустный Карлсон. Кто такой добрый, спросите вы, и креативный? Эта страница истории всегда останется покрыта мраком, отвечу вам я и ни за что не признаюсь, что первой в порыве ярости Карлсоном его назвала я.
Ну а грустный добавил кто-то из народа, ибо грустным Венечки ходить до скончания века или смены своей судьбы, потому что я точно не она.
Так вот Карлсон — по мнению всех — довольно меткая характеристика, ибо Веня у нас метр с кепкой, на голове у него рыжевато-морковная шевелюра и он «в меру упитанный мужчина».
Со мной он обычно разговаривает, не поднимая глаз выше моей груди, заикается и краснеет, заливаясь пятнами.
И последнее, почти год назад, когда я начала встречаться с Вадиком, Веня отчаянно заявил, что он подождет пока я одумаюсь и уйду к нему, потому что именно он, а не Вадик, любовь всей моей жизни.
Я тогда только насмешливо покивала, убеждать и спорить было бесполезно, а сейчас вспомнила и едва не расхохоталась.
Истерично.
Чертов дневник!
Молодец, Варвара Алексеевна, захотела встретить любовь всей своей жизни?! Так получи и расписаться не забудь.
«Любовь всей твоей жизни» каким-то образом нашла тебя сама, объявилась
И я поняла почему даже вечно мрачно-невозмутимый Дэн проникся и изумился. Когда такое чудо объявляется на твоем пороге, остаться равнодушным нельзя.
Да.
— Вассерман, ты что здесь делаешь? — не скрывая изумления и без особой радости, скорее мрачно в духе Дэна, поинтересовалась я.
— Варя, я все знаю! — патетично, будто только и ждал моего вопроса, воскликнул Веня и рухнул на колени.
Вздрогнули и я, и пол.
Пол от тяжести, а я…
Не, ну ни за что не поверю, что только у меня есть пара косяков, кои промелькнули сразу после этой фразы.
Все после «я все знаю» вздрагивают, вспоминают, что именно какая-то сволочь может знать и откуда, а потом быстренько прикидывают, где лучше прикопать труп этого слишком знающего.
Так что повод вздрогнуть был и у меня.
Спрашивать, что ж ты, солнце рыжее, знаешь, я не стала. Сложив руки на груди, стояла и ждала продолжение речи артиста погорелого театра.
Из кухни на шум с бананом в руке выглянул Дэн, на штанине у него повис Сенечка. Енот, имея на редкость целеустремленный вид, пытался вскарабкаться повыше, жадно тянул лапы к банану и тихо возмущенно фыркал-сопел.
— Что, Канатчикова дача начала давать гастроли? — с интересом глядя на павшего ниц Вениамина, хмыкнул Дэн.
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Веня же поднял голову, с ужасом уставился на Дэна и трагически провыл, вопрошая:
— Кто, Варечка? Кто это? — пошел на понижение до страшного шепота и… — На кого ты меня променяла в этот раз?!
Дэн поперхнулся.
Сенека замер, забыв на миг о банане, что уже был пару раз надкушен.
— Я знаю, что тебя бросил тот гадкий человек, которого ты предпочла мне тогда, — продолжил трагедию в духе Шекспира Вениамин Вассерман, по которому, судя по скрытым талантам, должны рыдать все театры начиная с Большого. — Но теперь обжегшись и зная, что я всегда и все для тебя, ты снова выбираешь не меня! Почему, почему, Варя?! Ведь я люблю тебя! Боже, только ты знаешь, как сильно я ее люблю!
Веня закатил глаза к потолку.
Зря, бога там точно нет.
И почему только боже?! Весь родной истфак тоже в курсе, и Ромка с Милкой, а теперь еще и Дэн с Сенечкой знают.
На последних я и покосилась, помахав за спиной рукой, мол, валите отсюда.
Конечно, они меня сразу послушали.
Да-а-а, в моих мечтах.
В жизни эти двое меня нагло проигнорировали и продолжили с любопытством наблюдать за страдальческим монологом влюбленного. К тому же Сенечка, что таки добрался до банана и ручек, с Дэном от этого самого банана откусывали попеременно.