Трибунал
Шрифт:
«Мы у крышки лифта, видим гермодвери шлюза. Будьте готовы к обрыву связи».
Цепочка оставленных по пути группы ретрансляторов успешно функционировала, но на этом сигнал, скорее всего, начнёт прерываться — оставлять открытыми обе шлюзовых створки скорее всего не позволит механическая блокировка, даже если внутри вакуум. Так и было задумано, но советнику Е всё равно с каждым метром становилось всё более не по себе. Слишком уж этот рэк походил на братскую могилу. Причём их собственную.
Забравшийся сюда первым Турбо между тем уже вовсю колупался в распотрошённой панели, где скрывалось питание и контрольные цепи управления сервоприводами
Дальше пришлось протискиваться. Экзосьют в проём проходил едва ли не впритык, шаркая об арматуру под натужное пыхтение внутри. Советнику Е осталось честно признаться себе, что он уже устал, как собака. И это они только добрались до первой полноценной преграды.
А вот старпом и Турбо смотрелись молодцом. Вскипающим чайником не свистели, оглядывались по сторонам с интересом и явно знали, что делать. Советник Е вздохнул и протиснулся следом.
К счастью, механические актуаторы при импакте не пострадали, и никакие направляющие не заклинило, во всяком случае стоило Турбо подать питание, как ближайшие агрегаты тут же пришли в движение, послушно открывая одну гермодверь за другой. Если бы им тут пришлось вскрывать каждую переборку, пожалуй, это всё предстало бы безнадёжной затеей. Но нет, вымороженный насквозь каргокрафт продолжал послушно откликаться.
Хотя погодите.
«Старпом, а почему блокировка не срабатывает? Мы же сейчас буквально в потрохах у каргокрафта копаемся?»
«А она и сработала, мы уже трижды подтверждали коды доступа».
Прелестно.
«Выходит, это всё-таки ваш лихтер?»
«Апро, советник. А как же иначе!»
Ещё одна версия долой. В конце концов, пускай хотя бы этот рудовоз не оказался ещё одной полной копией «трёх шестёрок», тогда могли бы остаться ещё шансы, а так — вероятность того, что именно он, советник Е, мог оказаться тем самым, оригинальным Е Хуэем, снова падала. Опять же, где три корабля, там и четыре, и сто четыре. Стук сердца вновь напомнил советнику, что надо бы успокоиться. Только панических атак на рэке не хватало.
«Отведите нас в рубку, старпом, и поскорее».
Но куда там поскорее. Возились они вдвоём с последним гермолюком ещё где-то час, видимо, какие-то клапана не вдупляли, а чего это в тамбуре высокий вакуум и температура около ноля. Но в конце концов створки всё-таки разошлись, предоставив всем троим долгожданную возможность лицезреть нижнюю палубу. Да, это был всё тот же многострадальный каргокрафт. Во всяком случае, если кто-то неведомый и был озабочен доскональным копированием оригинала, проделано это было с дотошностью и упорством маньяка. Советник Е походя узнавал знакомые потёртости и царапины на боковых панелях коридоров, они ясно читались даже сквозь покрывающую их изморозь. Если этот лихтер и уходил на пассивный прыжок, то делал это с места, без подготовки, даже не откачав опрессованный объём в баки. Начерта такое вообще вытворять в пределах Барьера? Разве что энергии для прожига не хватало, а уходить надо было в авральном режиме. Нет, все эти версии никуда не годились.
По
Бум-бум-бум.
В пути старпом Горак несколько раз жестом показывал что-то Турбо в боковых ответвлениях, но советник Е к собственному недоумению ничего интересного там не обнаруживал, а переспрашивать каждый раз было лень. Надо будет — сами расскажут.
Наконец, добравшись до бокового транспортного колодца, что соединял верхнюю и нижнюю палубы, все трое одним прыжком оказались у обзорной галереи. Прозрачная бронепластина вполне ожидаемо оказалась на месте, так что отсюда был различим их пузатый систершип. Как и ожидалось, сигнал до них уже не доходил, потому советник Е просто помахал им фонариком в надежде, что какие-то блики снаружи всё-таки будут заметны, и там сообразят, что разведчики почти на месте.
Ну и кстати, судя по открытой галерее, экипаж не ожидал удара и уж точно не размещался по аварийному расписанию. Версию о прыжке Сасскинда также можно было окончательно списывать в утиль. С открытым «забралом» никто, будучи в здравом уме, не прыгает. А значит, каргокрафт здесь дрейфует дольше, чем они ожидали. Гораздо дольше.
Советник Е без устали ворочал шеей в поисках хоть каких-то следов живых людей. Когда-то бывших живыми. До сих пор непросто было воспринимать этот рэк тем самым кораблём, на котором они с посланником Чжаном вылетели с Янсин на «Тсурифу-6» с банальным грузом аквы. В неверном свете нашлемных фонарей и тишине космического вакуума обстановка вокруг воспринималась иначе. Гротескнее. Как в старых дорамах про то, как «здесь никто не услышит твоих криков». Судя по тому, насколько нетронутой оказалась кабина, особых криков тут и не звучало. Что бы тут ни случилось, оно закончилось быстро.
Так в космосе зачастую и бывает. Но эта версия произошедшего предполагает наличие дегидрированных тел в коридорах. Тела механика Турбо, тела старпома Горака. Хотя последний скорее всего в момент аварии находился в рубке.
Но куда делись остальные? Посреди рейса команда каргокрафта обыкновенно мается дурью по каютам или же занимает себя мелким ремонтом. В случае конкретных «трёх шестёрок» ещё и банально квасит в кубрике.
Туда они первым делом и заглянули.
Пусто.
Серебрящиеся инеем кружки, расстановка табуреток и россыпь домино по столешнице прямо указывали на троих участником посиделок. Но ни на кого из них ни в свежемороженном, ни в сушёном, ни в каком ином виде они так и не наткнулись.
Оставалось двигаться к рубке, где по крайней мере будут доступны интерфейсы бортового квола. Уж он-то исчезнуть просто так не мог.
Вот и рубка. Разумеется, с задраенным люком. Не до такой степени мичман Златович распустил свой экипаж, чтобы пренебрегать даже столь банальными нормами безопасности. Перед тем, как её вскрывать, на всякий случай постучались. Вдруг. Можно себе представить невероятную цепочку обстоятельств, чтобы там кто-нибудь выжил. Всё-таки обнаруживший рэк патруль мог что-то впопыхах проглядеть в температурных сигнатурах. Но нет. Все трое, по очереди прислонив визор к бронеплите, убедились — тишина внутри стояла поистине гробовая.