Тридцать ночей
Шрифт:
— Этого больше не повторится, Элиза, — произнёс он тихим голосом.
На мгновение моё сердцебиение замерло, а затем быстро заколотилось в переживаемом ужасе.
— Что? — мой голос дрожал.
Он обхватил руками мои щёки.
— Я не могу так рисковать. Что если следующий ночной кошмар не будет столь слабым?
Слабым? Тот кошмар был слабым?
— Меня не волнует это. Я хочу засыпать рядом с тобой... видеть твоё лицо, когда просыпаюсь, — я умолкла потому, как мой голос достиг уровня истерии.
— Если проснёшься, —
Мне надо сменить тему разговора. Прямо сейчас.
— Что там за свет за деревьями?
Его брови изогнулись в удивлении от неожиданной смены темы разговора. Потом он покачал головой и улыбнулся.
— Ну, теперь, я рад, что ты поинтересовалась, Элиза. Пошли, позволь мне показать тебе, — он выделил каждое слово, как будто они должны были иметь некий глубокий смысл.
Он поднялся, потянув меня вверх за собой. Я начала заплетаться на своих каблуках, но он взял меня на руки и широкими шагами пересёк луг, направившись в сторону изнеженного свечения, льющегося среди деревьев. Ещё несколько таких дней с ним, и, я бьюсь об заклад, хождение начнёт казаться чуждым для меня. Тем и лучше!
— Как часто ты занимаешься спортом? — спросила я, очарованная тем фактом, что я едва ощущала его поступь.
— Порядка двух часов в день. Я слабак по стандартам моих сержантов.
Я рассмеялась над ерундой, которую Айден нёс по поводу слабака.
— Как ты можешь заниматься спортом, если не любишь, чтобы кто-то подкрадывался к тебе со спины?
— Я владею спортзалом.
Понятно? Всё просто.
— Кстати, а какое было у тебя звание?
— Лейтенант. А теперь, закрой глаза, — настоял он тоном, соответствующим его званию.
Я подчинилась, но широко распахнула все свои остальные чувства восприятия. Ошеломляющий аромат становился всё сильнее. Ветки хрустели под его безмятежными шагами. Он остановился, и я почувствовала его губы, нежно прикасающиеся к моим векам.
— Открывай, — сказал он.
Я открыла глаза. И не поверила своим глазам. Моё дыхание со свистом вырвалось из лёгких, гораздо контрастнее, чем ветер, гуляющий на вершине холма.
— Ох! — ахнула я уже в третий раз за этот вечер.
Мы находились на маленьком круглом поле, вечнозелёные хвойники окружали нас. В центре поля стоял тент-пергола. Белые шторы были задёрнуты, но нечто брезжило и мерцало внутри. И снова для меня настал трогательный момент, и все слова вертелись на кончике языка, поэтому я просто указала на тент, мой палец нетерпеливо разрезал воздух.
Айден рассмеялся, прижимая меня ближе к своему телу.
— Да, мэм, — сказал он, и начал демонстративно вышагивать своим непогрешимым шагом морского пехотинца. У тента, он поставил меня на землю и распахнул шторы: — После тебя, — прошептал он так, что означать это могло только "ради тебя".
Я шагнула внутрь... и застыла на месте. Даже "ох", которое ликовало у меня в мыслях, замерло на моих губах. Передо мной открылся невообразимый вид, от которого перехватило дух, что я не смела ни моргнуть, ни сделать ни единого вдоха. Беспламенные свечи. Низкий марокканский столик, выполненный из дерева. Накрытые серебряные блюда. Шёлковые подушки цвета слоновой кости на креслах. Небольшого
— О, Боже мой!
Я прикрыла рот рукой, когда горячие слёзы в изобилии хлынули из моих глаз и покатились вниз по моим щекам. В состоянии подобном сну, я подошла к розам, которые стояли в вазе ближе всего ко мне. Они были ещё красивее нежели, чем на фотографиях. Большие, чашевидной формы розетки были раскрыты, несметное количество аккуратно собранных в кисти лепестков уютно устроилось внутри соцветий. Все они были цвета нежного абрикоса, загнутые внутрь лепестки, усиливали создаваемый ими эффект, персиковые нотки темнели к сердцевине цветка, становясь медными, а края лепестков постепенно бледнели, приобретая классический жемчужный оттенок. А их аромат!
Я вытерла слёзы, поскольку они затуманивали взор, и повернулась к Айдену. Он наблюдал за мной с пылкой улыбкой на губах, его глаза были умиротворенно синими.
— Айден, это самое красивое, что я когда-либо видела. За исключением, тебя, — благоговейно выдохнула я, спотыкаясь, отступив назад к нему.
— Хмм, я вынужден с тобой не согласиться.
Он прижал меня к себе, настолько страстно, что я выгнула спину. В течение некоторого времени мы лишь целовались. Это был медленный сильнодействующий поцелуй, наполненный невысказанными эмоциями. Затем он отстранился, его глаза моргнули раз или два, подобно бабочке, открывающей и закрывающей свои крылья.
— Где же ты их отыскал? — удивилась я, беря его за руку, и на цыпочках, украдкой повела его вглубь тента, огибая вазы.
— Они прибыли из Найроби сегодня, ближе к вечеру.
Я остановилась, практически натолкнувшись на столик.
— Ч-что?
Он усмехнулся.
— Ну, ты была права. Они на самом деле больше нигде не растут. Я изучил всё о них, после нашего посещения "Сада Роз".
— Н-н-но как их сюда доставили?
Теперь он рассмеялся.
— На частном самолете. Затем привезли сюда на "Ровере" Бенсона, при поддержке Коры.
— Охренеть! — завопила я.
Он напрягся, выглядя при этом напуганным.
— Что не так?
— Айден, сколько же это стоило? — я всё ещё кричала.
— А, чёрт, — сказал он, но его плечи расслабились. — Ты же не собираешься сейчас делать это, правда же?
Я посмотрела на розы, подушки, шоколадки "Бачи" на столике. Он был прав.
— Нет, не сейчас. Я поору на тебя позже. И не смей употреблять "чёрт", находясь среди роз.
Он рассмеялся своим каскадным смехом. Я бросилась к нему в объятия.
— Спасибо тебе, — сказала я, ненавидя слова за их несовершенность. Ощущение, будто слова снова "вертятся на кончике языка", щекотало мои уста: — Я люблю, люблю, люблю каждую частичку всего этого, — пролепетала я, поднимая на него глаза.
Глубокая V-образная складка прорезалась меж его бровей. Его кадык перекатился, как будто он сильно сглотнул. Тектонические плиты сместились, а затем вновь стали неподвижными. На мгновение я испугалась, что это конец. Что это его прощальный мне подарок.