Тридцать три несчастья
Шрифт:
Я кивнула, не споря и надеясь, что он подумает, что я, как обычно, валяю дурака. Но Харт проявил недюжинную смекалку.
— Когда ты его видела? — спросил он.
— Да ерунда все это. Наверное, мне показалось.
— Вот что, Дэннингс, не морочь мне голову. Я знаю, что галлюцинациями ты не страдаешь.
Упорный тип, этот парень, нечего сказать. Я уже сто раз пожалела, что вообще ляпнула про этот гроб. Но слово — не воробей, вылетит — не воротишь. Поэтому, пришлось колоться.
— Ну, был там ящик, — с досадой сказала я, — в темноте мне показалось, что он похож на гроб.
— Ничего — отозвался Харт, — только я точно знаю, что ты не только осмотрела его со всех сторон, но еще и обнюхала, пощупала и заглянула, что там внутри. Ну и что там было внутри?
— Пусто.
Он с сомнением посмотрел на меня. Несколько минут раздумывал, что со мной делать. Я не сомневаюсь, если бы он надумал треснуть меня по макушке, ему никто не смог бы помешать. Но видимо это в его планы не входило. Наконец, он проговорил:
— Тебе кажется, что в этом деле не все чисто? У меня, к примеру, сложилось такое впечатление, что все что-то не договаривают.
— Да, пожалуй, — признала я.
У меня-то как раз были для этого все основания.
— И ты что-то не договариваешь, — добавил он, — не нравится мне все это. Почему этот псих хотел тебя пристрелить? Ведь обычно он убивал другим способом.
— Наверное, я ему не понравилась.
Харт хмыкнул.
— Ладно, — он махнул рукой, — пусть так. Уезжать собралась?
Я кивнула.
— Значит, по-твоему, дело закончено. Одно хорошо, не будешь путаться под ногами и совать свой длинный нос во все щели.
— Какой ты ласковый, — восхитилась я.
— А как же, — не стал отрицать он очевидное, — это непременное качество в моей работе. Ладно, раз уезжаешь, то пока. Кстати, оставь свой номер телефона.
— Зачем?
— Пригодится.
— Да нет у меня телефона, я его разбила. Давай свой, потом в память забью.
Понимающе хмыкнув, он протянул мне свою визитку. Она прав, если подумать. Пригодится. Точно, мало ли что может случиться. А такое знакомство никогда не помешает.
После его ухода я покидала оставшиеся вещи в сумку и стащила ее в машину, удивляясь, почему она оказалась тяжелее, чем тогда, когда я приехала в Кэмвиллидж. Вроде бы, ничего сверх того, что привезла, я обратно не везу. Так почему же она такая тяжелая, черт возьми?
У двери я чмокнула маму в щеку.
— Пока, мам.
— Ну-ка, стой, — велела она, — я тебя знаю, Тора. Ты наверняка забыла кучу вещей и обязательно за ними вернешься.
Я признала ее правоту и осталась ждать, пока она ходила наверх и оглядывалась.
Мама вернулась через десять минут, нагруженная различным барахлом, которое я умудрилась забыть. В основном, это были разные мелочи типа расчески, заколок и тому подобной ерунды. Но помимо этого, я забыла и свой бумажник, а это уже было серьезно. Впрочем, там почти не осталось денег, но бумажниками просто так не разбрасываются.
— Спасибо, мам, — сказала я.
— Удивляюсь, как ты не забываешь там свою голову, — фыркнула мама.
— Потому что она не съемная, — пошутила я.
— Да, скорее всего. Позвони, как приедешь, чтобы я не беспокоилась.
Я кивнула и отправилась к двери, сжимая в руках свои шмотки и
В Лондон я приехала к вечеру, вполне удачно, если припомнить другие случаи, когда со мной непременно что-то случалось. Я прокалывала шины, забывала заправиться, парковалась по звуку со всеми вытекающими отсюда последствиями, забывала дома права, а как-то забыла даже ключи от машины. В общем, чемпион по всевозможным неприятностям. Но сегодня мне повезло, хотя не во всем. К примеру, я угодила в одну из пробок и простояла в ней целый час, маясь от безделья. Но к пробкам я давно привыкла.
Не став заезжать домой, я поехала прямо в редакцию, чтобы отметиться и узнать о впечатлениях от репортажа. Прибыла я вовремя, там как раз вовсю шла подготовка к новому номеру. Не знаю, как где, а у нас это ад кромешный. В комнате, где я работаю, стоял такой шум, что можно было спокойно взрывать там тротиловую бомбу, все равно никто ничего бы не услышал. Дым стоял коромыслом, хоть топор вешай. Видимость была почти нулевой, как в тумане. Все курили и орали, что-то доказывая друг другу. А темпераментный Крис еще и размахивал руками, то и дело задевая кого-нибудь и добавляя масла в огонь.
Меня заметили не сразу, в центре внимания был, конечно, Крис. Он постоянно умудряется им завладевать благодаря природным качествам: необыкновенно громкому, пронзительному голосу и редкой въедливости.
Я успела заметить, как Крис на какое-то мгновение перестал размахивать руками, как ветряная мельница и схватил Чарльза за грудки.
— Все из-за тебя, Диккенс ты чертов! Понаписал, понимаешь, целый роман! Ты что, воображаешь, что ты — гвоздь номера? Да там воды как в Мировом океане!
Чарльз спокойно ответил, стараясь оторвать от своих лацканов руки коллеги:
— Это катастрофа недели, Крис. Ею интересуются и будут читать. Мне Дэн сам сказал, чтоб я писал подробнее. А твоя фигня может потерпеть до завтра.
— Ах, фигня?! — завопил Крис еще громче, хотя казалось, что дальше некуда, — ты, урод, ты понимаешь, что я останусь без оплаты? И все из-за тебя! Фигня — не фигня, но ее читают и будут читать.
Я поудобнее расположилась на столе Брюса, который стоял у самого входа и с интересом прислушивалась к склоке, достав сигарету и закурив. В это время меня заметила Нора, случайно повернув голову от Уолта, с которым самозабвенно спорила. Она приподняла брови и дернув за рукав бесновавшегося Криса, указала на меня.
— Глянь, кто пришел! Уймись, хватит орать.
Крис мельком глянул в мою сторону и замолчал. Но только на секунду.
— Привет! — снова завопил он, — давно ты здесь?
— Достаточно, — кивнула я, — все жду, когда вы подеретесь.
Коллеги окружили меня, наперебой задавая самые разнообразные вопросы. В основном, они касались моей излишней самодеятельности, которая, что очень странно, принесла газете немалую прибыль от продаж. Правда, Нора задала более практичный вопрос:
— Тебя точно ранили? Покажи.