Тридевять земель
Шрифт:
— Нам пора, Ортем, – Марина положила ладонь на его плечо. Артём отвлёкся от чтения книги – самому теперь интересно, и столько всего интересного оказалось в библиотеках! Здесь нет телевизоров – хотя есть информационные стойки, огромные такие экраны, их обычно ставят на площадях; нет радио – но есть телефонные и музыкальные каналы, где чтец или менестрель может исполнить что-нибудь. Люди очень много общаются и часто ходят в гости – кто сидит дома, того никто не знает, тот мало кому интересен. – Что вы им сегодня споёте?
—
– - -
Домой они вернулись, можно сказать, засветло: сэру Джеймсу завтра самому в поход – теперь планы немного меняются: павшее некогда убежище, «Lupus 12A», вычистили, заменили и починили всю технику – там будет склад, автоматизированная база – словом, каземат. Жить под землёй, конечно, никто не будет – да и кто захотел бы. Уже проводят туда скоростную трассу, уже заняты облагораживанием леса и всего, что вокруг – жизнь возвращается на Айур. Первые несколько дней похода пройдут вокруг новой базы – теперь, когда она становится обжитой территорией, всё вокруг нужно привести в порядок и подготовить для возможного строительства новых поселений.
— Марина, – Артём заметил, что она опять начала отводить взгляд. – Просто скажите мне, если что-то случилось. Давайте, пока мы одни, говорить всё простыми словами.
Она сказала. Видно было, чего ей это стоит: похоже, её воспитывали не обсуждать настолько деликатные вопросы без обиняков.
— Я понял, – Артём кивнул. – Я не буду к вам прикасаться, пока вы не захотите. Пожалуйста, обратитесь к доктору, чтобы всё стало ясно.
— Завтра же. А вы не ночуйте больше в прачечной, – улыбнулась Марина. – Лучше уж я у Миранды побуду, пока её нет.
…Артём долго не мог уснуть – читал в кабинете. Спать захотелось часов за шесть до отправления. Артём долго смотрел на Марину, спавшую на ложе для хозяйки – счастливая улыбка; наверное, видит приятные сны. Он укрыл её – а сам уснул почти мгновенно и без сновидений, едва только забрался под одеяло.
– - -
Лилия не могла заснуть – хотя купание в озёрах Венеции на ночь – лучшее снотворное. Ходила по номеру, выходила погулять – всё без толку. Наконец, она решилась. Позвонила.
— Я занят, госпожа Корту, – сухой, дребезжащий голос. – Судя по всему, вам опять нужна помощь.
— Почему вы так решили, сэр…
— Никаких имён. Что на этот раз? Снова таблетки? Вы хоть понимаете, что подставляете меня?
— Сведения. Мне нужно знать, где у них будут остановки.
Презрительную усмешку собеседника Лилия почувствовала и на расстоянии.
— Я не стану связываться с армией. И вам не советую. Вы можете отправить ему депешу – вручат, как только у него будет увольнение. Все так делают.
— Мне это нужно срочно!
— Чем вы собираетесь заплатить, простите? Я в курсе, что за вашими
— Я знаю ещё одно место, – Лилия не сразу решилась сказать. – Возможно, там никто ещё не был. Можете забрать всё себе.
Пауза. Почти полминуты «с той стороны» не было ни звука.
— Поздно, госпожа Корту. Передайте эти сведения армии, так вам будет больше пользы. И больше не звоните.
Отбой. Лилия немедленно попробовала перезвонить, но сигнал никто не принимал.
— Будьте вы неладны, – прошептала Лилия, сев на диван и прикрыв лицо ладонью. Посидев так несколько минут, она взяла со стола справочник. Не все звонки требуют личного знакомства с человеком; общественные службы вызвать может всякий – их можно набрать по номеру, как делали в старину.
— Я хочу отправить депешу. Да, за свой счёт. Сэру Ортему Злотникоффу, дросселю пятой танковой роты Федерации. Да, понимаю, что получить её он может не сразу. Спасибо.
Она поставила «глаз» – камеру – перед собой, и села ждать сигнала, после которого можно начинать передачу.
Дни 29-33. Убежище Цицерона [оглавление]
Парижские врачи определённо отличаются от римских. В Риме ценят время – короткое приветствие, сухой расспрос, ни одного лишнего движения. Вежливость и улыбчивость, но в разумной дозировке.
Клод Нимье, специалист по женским, скажем так, вопросам, и выглядит колоритно – усы, бородка, лихо заломленный берет – и отношение совсем другое. Проводил, предложил посидеть и отдохнуть с дороги, все деликатные вопросы задавал осторожно. Когда приступил к обследованию – надел положенную врачам униформу, и перестал на какое-то время выглядеть эксцентричным живописцем, которого случайно занесло в кабинет врача.
Услышав и прочитав своими глазами заключение, Миранда чуть не упала со стула.
— Какой ещё стимулятор? Это, простите, чтобы хотелось до смерти?!
Врач кивнул. Миранда всё ожидала, что он понимающе улыбнётся. Не тут-то было!
— Можно и так выразиться. Мы давно уже не прописываем этот препарат. При длительном применении он ведёт к бесплодию. В Риме и Лиссабоне приготовление и распространение его вне закона.
Миранда потёрла лоб, и помотала головой.
— Стойте-стойте. Мне никаких стимуляторов не нужно, у меня и так всё в порядке. Ваш прибор не ошибается?
— Если бы я получал по зоркмиду всякий раз, когда слышу такую фразу – давно бы на пенсию вышел, – вздохнул Клод Нимье. – Если хотите, я дам вам адрес своего коллеги. Платить за повторное обследование не придётся.
— Не хотела вас обидеть, доктор, – Миранда прикоснулась ладонью к его плечу. – Верю. Просто я сейчас разозлюсь, уж извините. Разве я могла его принимать незаметно для себя? Такое возможно?
— Вполне. Добавить в еду, в напитки. У препарата горьковатый привкус, но его легко перебить, вы принимали примерно половину миллиграмма за раз.