Тридевять земель

Бояндин Константин Юрьевич

С Лилией она поговорила, не сказав ничего вслух. Марина немного завидовала подруге – ей самой никогда не удавалось пользоваться рацией, не раскрывая рта.

— Толком ничего не говорит, – пояснила Миранда. – Ладно. Всё равно не понимаю, где я столько его выпить успела. А потому поеду в Рим, всё выясню. Ты ведь хотела подольше побыть у родителей? Вот и побудь.

Марина обняла её.

— Не переживай, – сказала она. – Что ни делается, всё к лучшему. Я ведь собиралась родителям сказать, когда месяц пройдёт – им первым. Вот и скажу. Только звони, пожалуйста, каждый день.

– - -

На

четвёртый день сэр Джеймс приказал следовать в Париж, но увольнений не случилось: рота обходила все «дикие» поселения вокруг Парижа – помогали чинить защитный периметр, развозили медицинскую технику. Удалось уговорить несколько семей отправить детей на обучение в город. Артёма вновь предупредили: в дикие поселения не входить, одеваться, пока стоят лагерем, ровно в ту же одежду, что и остальные солдаты. Не привлекать внимания, в общем.

Утром пятого дня приказали следовать на базу Корино: туда прибыло много учёных - ну ещё бы, им на тарелочке принесли десять «титанов». Вряд ли военные всех их сожгли: нечисть всё ещё изучают, все крупные её формы – очень ценные объекты исследования. Видимо, хотя бы одного приберегли, для опытов. Артём представил себе, какие должны быть меры безопасности, и содрогнулся.

Это случилось в десять минут пополудни пятого июля, на тридцать третий день – Артём всё ещё отсчитывал дни своего пребывания на планете. Едва только окончился обед, и было объявлено построение, случилось ровно то же, что в тех случаях, ночью на арене Колизея: накатила слабость, и появились те же самые предвестники: зашумело в ушах, начали пропадать цвета в окружающем мире.

— Сэр Ортем? – сэр Джеймс заметил первым. – Врача в столовую! Как вы себя чувствуете?

— Сэр Джеймс, – язык едва повиновался. – Всё как тогда, в Колизее. Что-то может случиться в ближайшие секунды.

— Охрану дросселя в столовую, – распорядился сэр Джеймс. – Взять его за руки – не отпускать без приказа. Докладывать…

Словно вихрь налетел – затмив собой окружающий мир – и повлёк Артёма куда-то. Так же внезапно рассеялся. Артём обнаружил, что стоит посреди леса – явно в диких землях – а неподалёку стоит тот самый пожилой дроссель, что чуть не зарезал его под Лиссабоном. Артём тут же выхватил пистолет и направил его на нежданного гостя. И заметил, что на том одежда – комбинезон – которую он сам носил, пока сидел на гауптвахте. Вряд ли там что-то есть.

— Примерно три минуты, – сказал дроссель, отпустив руку Артёма. – Или меньше. Через три минуты всё это повторится. Если хочешь увидеть нечто по-настоящему важное – стой рядом со мной.

— Кто вы? Как сумели уйти с гауптвахты?!

— Марк Флавий Цицерон. Ничего не говорит? Я почти двадцать пять лет служил дросселем в Риме. Давай, я угадаю: ты уже попадал под землю. И чудом выжил. И нечисть там, под землёй, тебя не тронула.

— Откуда вы… Вы могли узнать это из новостей, и что?

— Какие новости на гауптвахте? Так я прав?

— Верно, – кивнул Артём. – Я должен доставить вас на базу. В диких землях мы даже вдвоём долго не продержимся.

— Верно, – дроссель протянул руку. – Осталось полторы минуты. Если тебе интересно,

мы сейчас за восемь тысяч стадий от той базы.

— Это невозможно! – Артём опешил. – Невозможно…

—… двигаться так быстро? Возможно. У тебя есть часы – значит, есть и датчик координат. Посмотри потом, где ты находился. Осталось около минуты. Хочешь доставить меня назад, в клетку – действуй. Я не буду сопротивляться. Кратчайший путь к базе… – Марк Флавий Цицерон задумался на пару секунд. – Вон туда, восток-северо-восток. Пошли?

— Пошли. – Войти в «скольжение» получилось с пары шагов. Дроссель действительно не сопротивлялся, не отставал, не мешал скольжению. Почти сразу же ожила рация.

— Докладывайте, сэр Ортем, мы видим вас на радаре.

— Мы с Марком Флавием Цицероном движемся в направлении базы Корино. Он решил сдаться.

— Принято, – голос диспетчера прерывался. Помехи? Такого раньше не случалось. – Отклонитесь на два градуса вправо. Верно. Старайтесь не менять курс, через три минуты будет озеро – мы сообщим, как его обойти.

— Пять секунд, – сказал спутник Артёма. – Советую взять меня за руку, пока не поздно.

Секунд через пять вновь обрушился вихрь, жаркий и чёрный – и необоримо повлёк их куда-то.

– - -

— Свет! – приказал Марк Флавий, и стало светло.

Помещение без окон. Поди, убежище какое-нибудь – их было много; до того, как люди закончили нормализацию атмосферы и водоёмов, жить предпочитали в убежищах, так что выкопали их огромное количество.

— Здесь я живу последние полгода, – Марк Флавий обвёл рукой комнату. – Сегодня утром понял, что времени почти не осталось. С твоего позволения, я пока переоденусь. Хороший костюмчик, но я предпочитаю свою форму. Убери пистолет – тут не в кого стрелять, поверь.

Марк Флавий открыл один из ящиков и принялся переодеваться. Тощий, можно сказать – измождённый. Совершенно седые волосы, а судя по лицу, ему под девяносто. Никто на Айуре так не выглядит – медицина давно уже научилась сохранять если не молодой, то как минимум зрелый облик человека до самой смерти.

— Где мы? – спросил Артём, не сразу решившись вернуть оружие в кобуру. Обстановка, сказать прямо, впечатляющая. Вон те шкафы он видел в убежище, это регенераторы атмосферы – если у Марка Флавия есть запасы воды, смерть от удушья ему не грозит. В углу, несомненно, репликатор – значит, и с едой, и с энергией, и со всеми предметами первой необходимости всё в норме. Коробки, стол, какое-то оборудование, кровать. Где он взял репликатор, интересно? – И что вы хотели сделать там, под Лиссабоном?

— Взять образцы крови. И его, и твоей. Я думал, что найду в них лекарство от своей болезни – но моего врача через два дня схватили, а ваши врачи мне не верят. Тебе интересно, где мы находимся? Я не знаю. Одно скажу: примерно в двадцати стадиях под поверхностью . Чувствуешь, как жарко?

— Невозможно! – мысли помчались в разные стороны. – Убежища не строили так глубоко!

— Кто сказал, что это построили люди? Идём, сам всё увидишь. Боишься? Ты же понимаешь, что я мог убить тебя сегодня – а может, и всю твою роту. Не отставай.