Тринадцать жертв
Шрифт:
— Мейнир… Королева, вы навсегда останетесь в нашей памяти, — сказала Ингрид, кладя левую руку на плечо. — Но я надеюсь, что вас память больше тяготить не будет.
Мейнир покорно закрыла глаза, словно краски заката наконец сменились неотвратимой чернотой ночи. Ингрид задавила в душе последние сомнения и объятой заклятьем рукой пробила грудь, нашла слабо трепещущее, какое-то слишком холодное для живого человека сердце. И вырвала осколок.
— Одиннадцать часов, — объявила Ингрид вместо Мейнир.
Ей не верилось, что остался только один хранитель. Последний ребёнок, за которым, однако, ещё рано было приходить. Осколок Гленды пока не проявил активность, как остальные,
Ингрид подошла к часам и положила пальцы на стекло, закрывавшее собой циферблат. Их первый удар раздался в тот момент, когда хранители начали слышать зов, тогда его могла услышать только половина души. Она и не думала, что первые гости прибудут так скоро. И кем будут эти гости. Обычно первым появлялся самый безвольный хранитель — хранитель смерти и скорби, но с ним никогда не было проблем. Кроме нестабильности, но для Ингрид это всё равно не представляло опасности.
Она забрала со стола второй осколок и записи Мейнир. Потом, когда уже не нужно будет беречь силы для работы со сферой, можно будет их изучить и попытаться сделать замок более мирным и безопасным местом. Может, таким образом получится даже освободить души, которые до сих пор стенали по ночам. Но сейчас нужно возвращаться в башню и готовиться провести много времени, пропуская через себя воспоминания.
***
С самого утра Гленда, как обычно, была с Мастером. С того момента, как она потеряла возможность ходить, не оставалось выбора, кроме как находиться там, куда отнесёт Мастер. В основном она шила или читала в мастерской, хотя довольно быстро утомлялась, из-за чего приходилось просто лежать. Это очень напоминало детские годы, только вот тогда рядом был любимый брат, а не пугающий незнакомец.
Положив на колени открытую книгу, Гленда перевела взгляд на Мастера, который рисовал лицо новой кукле. Очень странно, что тот, кому ни до чего не было дела, продолжал делать кукол. Когда это увлечение внезапно появилось у Эрланна, это и то смотрелось естественнее. Например потому, что Освалль любил работать с деревом, так что привычка могла быть отголоском человеческой жизни. Теперь никакой связи с братом не осталось, но Мастер делал кукол так ловко и умело, что появились догадки, почему его так прозвали.
— Мастер, я могу задать вопрос?
— Ты и так это делаешь, — откликнулся он, не отрываясь от работы, что означало согласие.
— Почему вы делаете кукол?
Мастер отложил кисть, задумавшись над ответом. Он почему-то выглядел потерянным и растерянным, словно сам был удивлён этим увлечением. Только же оно не могло быть случайностью, если вспомнить, сколько обнаружилось в замке инструментов, материалов, книг. Гленда поняла, что как-то упустила этот немаловажный факт. Наверное, потому что раньше так сильно искала в Эрланне черты брата, что старалась связать с ним всё возможное, какой бы тонкой ни была нить.
— Я не знаю… Не помню, — признался он наконец.
Ответ прозвучал жалко, словно Мастер стеснялся, находил такой ответ достойным презрения. Или, может, ему правда было неловко, что он не знал даже себя? Словно был сам себе чужаком. Гленда почувствовала знакомое, ставшее ещё одним отголоском прошлого, сочувствие.
— Мне кажется, я когда-то этим занимался, любил это занятие. Но я совсем ничего не помню. Словно… Сохранил только навыки, а память потерял ещё до разрушения сферы.
Гленде очень хотелось спросить, был ли он кем-то до того, как стал странником, однако она
— Мастер, а что было бы с вами, если бы вы вернули себе восстановленную сферу?
— Исчез, — с холодной, пугающей уверенностью быстро ответил он. — То есть, не сразу. Прожил бы какое-то время. На сколько хватило бы сил у тела. Исчез бы, когда умер. Я не человек, я не могу перерождаться. Даже то, что было — не перерождение, хотя со стороны очень похоже. Я просто занимал тело без души, чтобы оно стало моей новой оболочкой, потому что старая пришла в негодность. Я не знаю, как работает обычное перерождение. Но оно точно не обусловлено тем, что душе надо оказаться хоть где-то, чтобы не исчезнуть. Духи либо живут с продолжительностью, которая зависит от разных вещей, либо возвращаются в пустоту, из которой появились. Сформирует ли эта пустота нового духа? — спросил сам себя Мастер. — Да, скорее всего, только у него не будет ни следа от прошлого. Душа при новой жизни не помнит старой, но на самом деле хранит всю память. Поэтому, если очень постараться, её можно вызвать. У духа всё сохраняется в предмете памяти. Он разрушается с нашей смертью, поэтому ничего от старой личности не остаётся.
— Но ведь, как дух, вы не должны быть привязаны к ограничениям этого тела, — неуверенно возразила Гленда.
— Как дух я тоже теперь неполноценен. Я слишком долго существовал с разрушенным предметом памяти, чего не должно было произойти, я должен был в то же мгновение исчезнуть. И связь с людьми моя была слишком сильной. Ты говорила, что Эрланна мучали кошмары?
— Да, с ним часто такое бывало.
— Духи не видят снов. Даже предположив, что то состояние переходное, что ночью он выглядел как человек, он не должен был видеть снов. Это подтверждает мои слова. Поэтому, вернув сферу, я бы просто дожил эту жизнь и исчез. Наверное, я и так в итоге исчезну, потому что теряю связь из-за разрушения. Как хотя бы подобие личности уж точно. Тогда останутся только перерождающиеся хранители.
— Это звучит слишком грустно.
— Просто правда.
Гленда опустила взгляд. Может, для Мастера была возможность стать ещё больше человеком, чтобы он попал в обычный круг перерождений? Вариант стать полноценным духом казался хуже. Тогда придётся продолжать жить без цели и с грузом прошлого. И сама перспектива исчезновения очень печалила. Как человек Гленда считала, что исчезнуть, будто тебя никогда не было, жутко. Духи могли считать иначе, но Мастер тоже казался опечаленным.
Неожиданно послышался бой часов. Только вчера умерли двое. И вот уже десть ударов. Гленда вскрикнула, начала испуганно огладываться, водить перед собой руками. Ей глаза больше не видели. Стало так страшно, Гленда чувствовала, что начала паниковать. Даже не услышала из-за этого шагов. Но когда часы забили снова, тонкие руки безвольно повисли, а голова упала на подлокотник.
— Она не получит тебя, — услышала Гленда рядом холодный, сквозящий злобой шёпот, но ничего не могла сказать в ответ.
Глава 50: Сбежавший наследник
Ингрид устало глянула на оба осколка и первым решила взяться за тот, что принадлежал Мейлиру. Просто решила соблюдать очерёдность. Как она понимала, где какой? Во-первых, осколки не были одинаковой формы, хотя это не помогло бы вернуть осколки на места, свали их любая неосторожность с диска. Во-вторых, от осколков исходила разная энергия, напоминавшая о том, какими силами обладал хранитель. Это уже было серьёзной подсказкой.