Тринадцатая
Шрифт:
— Это все?
Я плачу.
— Что еще?
—После того, как Ваша сестра умерла, помните, что с Вами случилось?
Я замерла.
— Уильям.
— Нет, Эмелин. До Уильяма.
Закрываю глаза и пытаюсь припомнить, но ничего, кроме мелких воспоминаний.
— Нет, — шепчу я.
— Эмелин, вашу мать посадили в тюрьму по многим причинам. Из-за этого вас отправили в приемную семью. Однажды приемная мать отправила вас за молоком. Вы не вернулись. Мы не могли найти вас, были созданы ориентировки о пропаже без вести. В конце концов,
Я замерла.
— Что? — задыхаюсь я.
— Вас украли и продали в рабство. К счастью, вас не использовали как секс-рабыню, но некоторые из ваших друзей там… были.
Качаю головой, проглотив нарастающую желчь в горле.
— Вы ошибаетесь.
— Мне жаль, — говорит он, похоже, искренне. — Вы были в рабстве пять лет. Мы окончательно прекратили поиски групп девушек, которые были проданы, только чтобы найти некоторых из пропавших без вести. Мы не смогли проследить, куда они делись, а затем Питер вызвал нас, сообщив, что что-то почувствовал в доме Уильяма. Его имя мелькало то тут, то там, и после недавней смерти девушки на его территории я понял, что что-то не так. После небольшой кампании мы отследили его имя в некоторых сделках по девушкам.
Качаю головой. Они, должно быть, лгут. Уильям не будет покупать нас. Не будет. Зачем он поставил себя в такую ситуацию? Зачем он играет в такого рода ненормальные игры? Должно быть, они ошибаются. Я знаю, Уильям не монстр, не такой… Он бы не…
— Вы ошибаетесь, — шепчу я, глядя на него сквозь влажные ресницы.
— Как думаете, зачем он собрал тринадцать девушек?
— Он… с-с-спас нас.
— Эмелин, — говорит он так, как будто разговаривает с ребенком.
— Нет, — кричу я и колочу своими крошечными кулаками по столу, — Вы лжете.
— Послушайте, — говорит он, схватив меня за руку. Стараюсь рвануть подальше от него, но бессмысленно. Он намного сильнее и гораздо решительнее. — Я знаю всего этого слишком много, чтобы принять, но вы здесь в безопасности. Я никому не позволю навредить вам. Любой из вас. Вас довольно долго будут допрашивать, поместят в безопасный дом, пока мы не сможем найти альтернативное жилье.
— Я хочу вернуться к нему, — ласково говорю я.
— Могу я спросить, почему?
— Потому что он добрый, и он заботился о нас, когда у нас ничего не было.
— Последний вопрос на ночь и мне нужно, чтобы вы ответили на него честно, Эмелин. Вы выбираете быть с Уильямом?
Поднимаю глаза и смотрю на него, без колебаний.
— Да.
***
Уильям
— У нас есть ваше имя, Уильям, — говорит полицейский, расхаживая по комнате.
Не разговариваю.
— Мы знаем, те девушки были проданы в рабство, и вы заплатили очень хорошие деньги, чтобы вернуть их. Если вы расскажете нам, как вы узнали о них, мы сделаем все проще для вас.
Я ворчу.
— Если б у вас были доказательства,
Он ударяет рукой по столу. Я знаю, что он делает. Он пытается заставить меня признаться в покупке девушек. У них могло бы быть мое имя, но у них нет доказательств. Если б они были, они бы не задавали вопросы. Если б они были, без сомнений, прямо сейчас я был бы в тюрьме.
— Нет, Уильям, — он вымучивает из себя, — мы можем идти по трудному пути или по простому. Либо вы скажете мне, как вы получили их, или я найду другой способ.
— Идите напролом.
Знаю, что не оставил следов за собой. Я потратил много времени и денег на покупку девушек. Меня не поймают за этим. Я в этом убежден.
— Уже допросили несколько девушек. Они помнят жизнь до вас.
— И? — говорю я, пожимая плечами.
— Вероятно, они скажут мне то, что мне нужно узнать. Много не потребуется, лишь несколько толчков к их воспоминаниям, чтобы они осознали, какое ты на самом деле чудовище.
Не отвечаю ему. Я сделал для девочек все от меня зависящее. Я научил их всему, чему нужно было научить. Я дал им лучшее от себя. Если они предадут меня сейчас, значит я неудачник.
Если я неудачник, то я это заслужил.
Глава 32.
Тринадцатая
— Черт побери! — услышала я рык копа в соседней комнате.
Он думал, что я все еще сплю, но это не так. Теперь, я уж точно не смогу уснуть. Открыв глаза, я увидела, как сжав кулаки, он мерил расстояние шагами за дверью. Не шевелясь, просто смотрела, отмечая, насколько же он зол. Можно было невооруженным глазом увидеть, насколько он зол. Коп сжал бумажку в своей руке и с рычанием смял ее.
— Что случилось? — спросил кто-то.
— Тащи сюда его задницу. Я ничего не могу найти, никаких доказательств, что он приобрел этих девушек. Насколько мне было известно, они ушли и решили вернуться к нему. Я ничего не могу доказать. Были они там по своей воле, или же он держал их силой. Без их доказательств я не смогу ничего сделать.
Мое сердце сжалось. Девочки не проговорились. Ох, слава Богу.
Другой мужчина вздохнул.
— Они сломаются. Дай им время опомниться. Этого недостаточно.
— Думаю, они уедут завтра утром. У нас есть дом, который обеспечит им безопасность на время, пока мы не свяжемся с остальными членами их семей или, по крайней мере, не приведем их в чувство. Я приведу психолога.
— Ты думаешь, они сломаются?
— Я не знаю, — ответил коп. — Я просто не знаю.
— Как ты думаешь, для чего они ему были нужны? Это не имеет никакого значения. У них нет телесных ран, и выглядят они достаточно прилично. Он даже не бил ни одну из них.
Затянулось долгое молчание.