Тринадцатый двор
Шрифт:
— Кого?
— Своего ангела-хранителя с вафельным полотенцем в руках. Но это сколько же полотенец надо, чтобы всему страдающему человечеству глазки от слез утереть? Ну, да там, где обещают это, видимо, знают, сколько. Так и вижу эшелоны с белыми вагонами. Белые паровозы, машинистов в белоснежной форме, белый пар из белой паровозной трубы валит. Ангелы по облакам полотенца для утирания слёз везут.
— Красиво, — сообразив, что триста долларов ему не видать, произнёс Иван Данилович.
— Согласись, ведь в этой жизни нам только и остаётся, что мечтать. Другого же утешения нет. Я, как подумаю, что есть такие люди, которые даже мечтать не
— Я пойду, — твердо сказал Ваня.
— Ты не сомневайся, я полностью на твоей стороне, — стал уверять Василий. — В твои годы был таким же. Знаешь, что вспомнил? Как мы с соседским домом в футбол играли на ящик красного вина. Помнишь?
— Смутно, — признался младший Грешнов, обуваясь.
— А триста долларов отдам, как только смогу, — на прощание пообещал Василий.
2
Алла Дубровина работала в доме Льва Львовича гувернанткой, приглядывала за детьми, девочкой и двумя мальчиками-близнецами, кормила домашнюю кошку Алису.
С приходом гувернантки в дом совпало ещё одно знаменательное событие. По просьбе Дубровиной убрали сторожевых собак со двора, и в тот же день к ним кто-то подбросил кошку с котятами. Алла стала их кормить, в шутку называя себя Шулейкиным, персонажем Евгения Леонова из фильма «Полосатый рейс». Детям Льва Львовича так и говорила:
— Соня, Вадик, Володя, я — укротитель Шулейкин. Где мои полосатые тигры?
Дети смеялись.
А котята на самом деле были не полосатые. Котик — совершенно чёрненький, серенькая пушистая кошечка с раскосыми глазами и пятнистая кошечка в беленьких тапочках.
Ивантеевка — место тихое, дети неизбалованные, послушные, испытавшие горе в раннем возрасте, оставшись без мамы.
Стала Алла привыкать и к детям, и к просторному дому, и к новой работе. Забыла о проблемах с бытом, нехватке еды, оделась, отъелась. Казалось, что любой неприятности заказана дорога в этот безмятежный заповедный мир.
И вдруг заметила, что весёлые котята, бегавшие и резвившиеся в саду, не бегают и не веселятся. Серенькая пушистая кошечка прихрамывает на заднюю лапку, а чёрненький котёнок не может наступить на переднюю. Осмотрев котят, она увидела на их теле маленькие ранки. Вспомнив, что по поселку бегает такса, которая один раз залезала под их железные ворота, Алла предположила, что котят покусала собака.
— Это мальчишки из «духовушки», не иначе. Сейчас много продаётся этого добра. Есть даже духовые пистолеты.
— А из духового ружья могли выстрелить? — поинтересовалась Алла.
— Ну, не потащат же его с собой. Оно громоздкое. Разве что из автомобиля. Котята выходили за ограду?
— Дело в том, что сосед ваш вчера из окна второго этажа своего дома стрелял по воронам, клюющим облепиху. Я видела его с духовым ружьём. И приглушённые хлопки вместо выстрелов раздавались. Я конечно не хочу сказать, что это он по котятам стрелял, я этого не видела. Просто обратила внимание, что котята стали невесёлыми, взгляд страдальческий. Чёрненького котёнка два раза стошнило. Есть ничего не могут, на лапку не в состоянии наступить. Я думала, они умрут. «Чертёнок», так я чёрненького назвала, смотрел в глаза, как старичок. А до этого был самый резвый, бегал, веселился, по деревьям лазил.
— Видимо, соседу это и не понравилось, — сообразил Лев Львович. — Пойду, с ним поговорю.
— Может, это не он, а мы зря обвиним человека.
— Мне, всё равно навестить его надо. Спрошу между делом, — успокоил Аллу Лев Львович.
Ласкин по-хозяйски зашёл в соседский дом. С виду этот дом ничем не отличался от других. Даже был загон для домашней птицы, где жили гуси, куры и петух. Женщина кормила птицу по утрам и вечерам. Был кирпичный сарай, сад с вышеупомянутой облепихой. На самом же деле, это был дом охраны, из которого днём и ночью велось наблюдение за основным домом Ласкина. Здесь жили охранники, деликатно охранявшие все подступы к главному зданию. Четверо на данный момент бодрствовали, а восемь человек отдыхали.
Бодрствующие охранники, заметив «папу», льстиво заулыбались.
— Михалыч, принеси своё ружьё духовое, — сказал Ласкин самому весёлому.
Немолодой уже человек метнулся, как подросток, принёс «духовушку», хотел что-то смешное рассказать, как по котам стрелял со второго этажа, но не успел. Лев Львович, взяв ружье за дуло, ударил его прикладом по голове. У Михалыча кровь побежала ручьём из рассечённой раны. Не обращая на это внимания, Лев Львович стал бить ружьём о каменный угол стены до тех пор, пока пластиковый приклад не разлетелся на мелкие осколки.
— Мне ещё дома у детей неприятностей не хватало, — приговаривал Ласкин, бросая и топча ногами то, что осталось от «духовушки».
Не объясняясь, он ушёл, а Михалыч, так и не разобравшись в причинах такого поведения Льва Львовича, сказал бинтовавшему ему голову товарищу:
— Наверное, у шефа на бирже нелады.
Лев Львович не случайно, бросив все дела в Москве, приехал в Ивантеевку к детям. Охрана, прослушивающая телефонные звонки, доложила ему, что гувернантка звонила мужу, плакала, слёзно просила приехать и забрать её. То есть Дубровина собиралась оставить его детей, которые к ней привыкли, как к матери. Значит, произошло что-то чрезвычайное.
В доме, где жили дети Льва Львовича, жила семейная пара, отвечающая за порядок и приготовление пищи. Дети без внимания не остались бы. Но они привыкли к Алле, а главное, — неизвестность, были неясны причины, мотивы её нервного срыва. Что с ней случилось, он не знал.
Получив информацию, Ласкин всё бросил в Москве и помчался в Ивантеевку. Лично вёл машину, охрана была в растерянности.
— Сказала, собак убрать, — убрал. Теперь мужу звонит, жалуется, — ругался Лев Львович по дороге.