Тринадцатый принц
Шрифт:
– Все понятно! Просто ты был один, поэтому и падал. А со мной-то ты с чего будешь падать? Да даже, если вдруг и решишь упасть, я тебя поддержу. – Рик спохватился, что ни с того, ни с сего начал называть принца на «ты» и напрочь забыл про «ваше высочество», но, подумав, решил не заморачиваться.
Принц тоже отметил про себя этот факт и чрезвычайно обрадовался. Его всегда раздражали все эти расшаркивания и славословия. А теперь он почувствовал, как это приятно – общаться с кем-то на равных.
Рик не привык оттягивать неизбежное:
– Ну что, идем?
Виго серьезно кивнул.
Пройдя длинными коридорами к задней двери, ведущей в парк, они
Постепенно Виго стал приходить в себя, начал слышать и видеть мир вокруг. Вместо оглушающего, надсадного стука собственного сердца, он услышал щебет птиц, увидел цветущие деревья и кусты, ощутил прикосновение ветра на своем лице. Это было так поразительно, что он остановился, подставил ветру свое лицо и счастливо засмеялся. Рик улыбался, глядя на него.
Сели отдохнуть на лужайке возле заброшенного фонтана. Фонтан требовал реконструкции, но в этой части парка мало кто бывал, поэтому ремонтные работы откладывались на неопределенный период. Принц пребывал в эйфории. Рик наблюдал за ним. Обоим было хорошо. Поэтому они не заметили слежки.
Глава 5
Рик сидел на каменной скамье в Аллее Скорби. Вспоминая и обдумывая происшедшие события, он словно рассказывал о них своим родителям, покоящимся здесь, делился с ними и радостями и горестями своей нынешней жизни. Он давно уже приметил, что здесь и думается лучше, и ответы на животрепещущие вопросы приходят быстрее. Как будто и впрямь получаешь советы от умерших родителей.
Рик вспомнил обалдевшее лицо Виго, вышедшего из примерочной в швейной мастерской, где ему на заказ пошили комбез черного цвета, напоминающий штатную амуницию телохранителей. Только портупеи не хватает да высоких ботинок со шнуровкой. Разношенные туфли не по размеру на ногах принца смотрелись комично, и Рик повел его в мастерскую сапожника, находившуюся неподалеку. Там из готовой обуви подобрали приличные ботинки на мягкой, удобной подошве, и когда принц переобулся, старые туфли без всякого сожаления были выброшены в ящик для отходов.
Виго налюбоваться не мог на самого себя и постоянно смотрелся в любые отражающие поверхности: будь то зеркала в мастерских галантерейщиков, либо блестящая поверхность чайника в харчевне, либо лужа на дороге. Столько благодарности в глазах ближнего Рик никогда не видал, и прям купался в славе и благодати, изливавшейся на него от пребывающего в состоянии эйфории принца.
Виго все еще временами начинал испытывать признаки агорафобии, и ему часто приходилось брать Рика за руку. Принц это проделывал, очаровательно смущаясь и краснея, как девочка. Рик делал вид, что все нормально, что это дело обычное, и лишь успокаивающе сжимал ладошку Виго в своей руке. Через некоторое время дыхание принца выравнивалось, приступ проходил, но Виго не спешил отцепляться от своего телохранителя, стараясь продлить ощущение спокойствия и защищенности, которого ему так давно не хватало.
Рик в такие минуты переполнялся гордостью и каким-то непривычным чувством умиления что ли. Ему нравилась эта детская доверчивость принца. Рик всегда хотел иметь брата или сестренку и, честно
Почему всего этого был лишен сам Рик, понятно – так сложилась жизнь. Рик был поздним и единственным ребенком любящих родителей. И ранняя смерть матери, а потом и отца, не позволила осуществиться его мечте о братике или сестричке. Но почему Виго, имея многочисленных братьев, и вполне себе живых родителей, явно страдает от отсутствия тепла и любви? Что не так в этой королевской семейке?
Рик вспомнил аудиенцию у королевы в первый же день своей службы во дворце. Его вызвали внезапно, когда он получал амуницию в Службе Внутренней Охраны дворца. Не успев даже переодеться и принять должный вид бравого телохранителя, он был вынужден предстать пред очи королевы Эвелины в чем был: в старенькой, видавшей виды курточке, и штанах, перешитых из рабочего комбеза отца. Рик преклонил колено перед королевой, величаво восседавшей в кресле с высокой резной спинкой. Ее руки спокойно лежали на подлокотниках, а глаза внимательно изучали того, кто так внезапно заставил ее нервничать своим весьма скандальным назначением на должность.
Эвелина решила сама пообщаться с новоиспеченным телохранителем Тринадцатого принца и постараться выведать, с какой целью ее венценосный супруг назначил этого паршивца на штатную должность. Что король задумал за ее спиной? В чем подвох?
Эвелина велела Рику подняться. Тот вытянулся во фрунт, всем своим видом выказывая желание ревностно служить Ее Величеству. Интересно, чего она хочет? В голосе включила мягкие, покровительственные нотки, говорит о материнской любви к последнему по счету принцу и заботе о его благополучии, а глаза холодные и колючие – так и сверлит ими Рика. Расспрашивает о короле: что тот рассказывал о принце, да что хотел, да что обещал? Рик на все вопросы отвечал с готовностью, но невпопад, переспрашивал по несколько раз, делая вид, что не понимает вопросов.
Королева начала проявлять признаки нетерпения и даже некоторое раздражение тупостью этого переростка: «Да он примитивен! Посмотрите на него – двух слов связать не может, преданно смотрит в глаза, готов падать на колени при малейшей возможности выказать свое раболепие». Эвелина встала и, медленно по широкой дуге, обошла Рика, словно пытаясь высмотреть все, что он скрывает от нее. «Хм, парень хорошо сложен, широкие плечи, тонкая талия, мускулистые ноги. Весьма развит для своего возраста. Про таких говорят: "сила есть – ума не надо". Хм-Хм. Круглая голова с крепким, выпуклым лбом, светлый ершик жестких волос. Смуглая кожа и раскосые глаза выдают в его крови наличие гена степных кочевников. Дикий народец, однако. Интересно, в каком поколении?»
Рик преданно пялился на королеву, отлично справляясь с ролью недалекого, туповатого служаки, готового на все ради тепленького местечка во дворце. Королева еще раз попыталась пробиться сквозь слой его закоснелой дремучести и, в конце концов, вынесла вердикт: «Туповат, но может пригодиться в будущем для черной работы». На этом она успокоилась, расслабилась и даже благосклонно приняла заверения расчувствовавшегося и прослезившегося придурка в великой преданности и обещание выполнить любой приказ Ее Величества ценой своей жизни. Кое-как его вытолкали за дверь, откуда он еще кричал: «Слава Ее Величеству!» – и не хотел уходить, не поцеловав туфельку королевы.