Трое с той стороны

Буровицкая Елена

— Ты?

Лум не ответил. Потом произнёс:

— Всё, решили. Выбрали то, на что я и надеялся. Впереди от дороги отходит тропа, тоже вполне подходящая для отряда, где есть конные. Она выведет к реке гораздо ниже моста. Там брод. Похоже, наш проводник тоже знает о нем. Вот найдёт ли?

Алёна вскочила, отряд вновь двинулся в путь.

— А ведь принц ещё совсем мальчишка, — снова заговорила Алёна. Она подставила Луму своё плечо, и теперь сама плелась еле-еле. — Ну, судя по голосу.

— Он не намного старше тебя, — пояснил Лумитор. — Лет на двенадцать-пятнадцать.

У него и раньше ветер был в голове, а сейчас ещё эту самую голову заморочил ему Колдун. Эх, не верю я, что он сам к власти рвётся. Не похоже это на Авентина. Я его с пелёнок, можно сказать, знаю, нет в нем ни алчности, ни властолюбия. Добрая наивная душа. Сиротой рос, в старшем брате души не чаял. Мать-то родами померла, да и отец ненадолго её пережил. Уж очень братья любили друг друга. Только вот жену брата Авентин никак признавать не хотел, чужой считал. На этой почве и пошли у них ссоры. А тут и наследник родился. Понял Авентин, что лишний он теперь. У брата семья, власть, у Авентина же — лишь братова любовь. Тогда-то он и решил: уйду из замка бродить по свету, в замке не жизнь. Хотел свет посмотреть. Жизнь попробовать. Ребёнком ещё был, лет тринадцать, почитай. А тут мы узнаем гром-весть: Колдун собирается свергнуть Беладора и посадить на трон его брата. А потом Авентин убил Владыку. Да… изменился наш мальчик неузнаваемо. Кто бы мог подумать?..

— Гельсэр наверняка и постарался, — предположила Алёна.

— А ты, я вижу, храбрый мальчик, — заметил Лум. — Я не шибко суеверный, но всё же предпочитаю не произносить имени Колдуна.

Справа от дороги долина до самого горизонта пузырилась холмами, словно некогда земля здесь кипела и клокотала, да так и застыла.

— Смотри, — тихо сказал Лум Алёне. — Видишь? Это земля тальпов. Любят они равнинные места, а место здесь тёплое, солнечное, сухое, хоть и река рядом, тальпам и хорошо. Здесь, почитай, у каждого бугорка их норы будут.

— Тальпы? — Алёна на носочки приподнялась, вглядываясь в пространство долины. — Так близко?!

Вот бы узнать, подумала Алёна, добралась ли Юлька по норе до гостиницы Рипопо? Прислушалась к своей интуиции. Кажется, Юля в безопасности.

— Мне говорили, что швили боятся тальпов, — произнесла Алёна, вспоминая вероломного «торговца с тремя детьми». — Наврали.

— Ну, боятся — сильно сказано, — согласился Лум. — Избегают — вот это точнее. Но не сами, а скорее, под влиянием Колдуна. Вот уж кто действительно тальпов боится. Ведь швили сейчас слуги Колдуну, враги ависам. А значит, и тальпам, хоть те и держат нейтралитет до последнего. Может, и зря, да это их право. А дорога — это уже не их земля. Вот швили и шастают по ней туда-сюда. Однако, — тут Лум понизил голос до шёпота, — шаг в сторону с дороги они не сделают. Не рискнут.

Лумитор задумчиво смотрел на холмы.

«Ну, конечно», усмехнулась про себя горько Алёна. «Как же, не рискнут. Знаем мы, как не рискнут».

— Делают они шаги в сторону, — сказала Алёна вслух. — И даже в норы залезают.

— Да? — удивился Лум. — Когда это было?

— Сегодня. Меня и брата там поймали. Залезли в нору и догнали.

У входа в город рядом с Вилокской дорогой.

— А-а-а, — понял Лум. — Там нежилые норы. Там — может быть. А тут тальпы живут. И могут стать нашим спасением, — добавил он тихо.

Дальше шли молча. Бугристая местность ушла за спины. Быстро приближалась снизу река. Широкая, спокойная и медленная.

— Всё, — выдохнула Алёна печально, бросив прощальный взгляд на холмы. А ведь на какое-то мгновение она и правда поверила, что тальпы станут их спасением.

— Не всё, — тихо сказал Лум. — Земля тальпов тянется до самой реки и даже дальше.

— Да, но нам-то от этого что? — недоумевала девочка.

— Смотри, что сейчас будет.

К этому времени передовые достигли глинистого берега.

Лум явно чему-то радовался.

— Дураки, — с полуулыбкой произнёс он. — Они думают, что брод там, где тропа упирается в Альбулу.

— А что, нет?

— Ты смотри, мальчик, смотри. Брод-то, он ближе к мосту.

Ничего не понимая, Алёна смотрела. Смотрела, как заплескалась, захлюпала вода, взбудораженная сапогами головных отрядов. Как швили погружались в неё всё глубже и глубже, по щиколотку, по колено, по пояс; река и вправду распахнула себя им без намёка на брод. Швилей это не смутило. Они бы и так перешли Альбулу, невзирая на глубину, но вдруг…

Тихая поверхность реки забурлила, запенилась — это забились в воде зашедшие далеко швили, оглашая окрестности дикими воплями.

Алёне, наблюдавшей трагедию с холма, почудилось, что это какие-то местные жуткие хищные рыбы напали на швилей.

Но это были не хищные рыбы. Это вообще не были рыбы. Самоуверенные, идущие напролом нукеры напоролись на колья, воткнутые в дно реки в месте переправы. Остро наточенные деревянные клинья, торчащие из ила, пробивающие твёрдые подошвы сапог насквозь. Лум позаботился о том, чтобы враги не могли легко добраться цели, не только подорвав мост, но и устроив из обнаруженной им удобной переправы опасную ловушку…

— Назад! — заорало недальновидное командование, изумлённое и сбитое с толку не меньше Алёны.

Что тут началось… Назад ринулись не столько несчастные в реке, сколько их более удачливые сотоварищи на берегу. Строй смялся. Раненые решили, что их бросили, и словно обезумели от ужаса и боли. Отдирая от дна пробитые ноги, многие нукеры не удерживали равновесия и валились на колья уже всем телом.

Под шумок Лумитор оттеснил Алёну к краю тропы.

— Наше время, — зашептал он, бледнея всё больше и больше. Глаза его лихорадочно блестели.

— Лум, тебе плохо?

— Не смотри на меня, не надо, — хрипло ответил он. Каждое слово давалось ему с явным трудом. — Тут всё — земля тальпов, беги не оглядывайся. Не жди меня. А добежишь до холмов, заляг. Понял? Всё, беги!

— Но, Лум…

— Беги же!

И Алёна побежала. Она бежала, не разбирая дороги. Проваливаясь в травы почти по пояс и размазывая по лицу слёзы. Понимала она: Луму с его больной ногой не уйти, и он хотел спасти хотя бы её. И она ничего не могла сделать, чтобы помочь ему.