Трофей с шипами
Шрифт:
В памяти вдруг всплыл какой-то дурацкий фильм, который я мельком видела однажды, не то комедия, не то мелодрама – сцена, где пряничная героиня с идиотическим восторгом говорила своей сестре: «Только подумай, что ты теряешь? Если попробуешь, всегда есть шанс, что получится! Но если не попробуешь, этого шанса нет». В фильме у неё всё получилось, разумеется. Я тогда только посмеялась – легко раздавать душеспасительные советы, когда всё прописано сценаристом. Но сейчас эта фраза предстала передо мной в новом свете. Что, если я теряю нечто ценное, запрещая себе пробовать?..
Ведь я и дружить себе запрещала, сближаться с людьми. А теперь у меня есть настоящие друзья. Я на вечеринке у одной
Воодушевлённая, я вернулась в дом другим человеком, твёрдо решив быть с этого момента не такой мегерой, как раньше. Я даже улыбнулась какому-то незнакомому парню в уродском парике и вампирском гриме, от чего он шарахнулся в сторону. Ну ладно, первый блин – колом, мир – праху.
Я взбежала по лестнице, окрылённая, внутри меня будто разгорался маленький огонёк, согревающий изнутри. Я могу быть другой. Я правда могу быть другой. Могу опустить щит и позволить себя обнять. Какое же это упоительное чувство. Неподдельная свобода быть той, кем хочется, а не той, кем приходится. Не хочу возвращаться в свой чулан под лестницей, никогда не хочу больше жить монстром, которым пугают непослушных детей. Я представила, как прямо сейчас пойду и скажу Владу, что он мне нравится. Вот прямо так и скажу! Ну, не сейчас, может, но обязательно скажу. Просто не у всех на глазах. И в трезвом уме.
Упс! Задний ход, машина. Кажется, воссоединение со стаей придётся немного отложить, пиво отчётливо просилось наружу.
Рискуя к чёртовой матери сломать каблуки, я пробежалась к гостевому туалету в конце этажа, плюхнулась на унитаз и закрыла дверь. Почему-то всё вокруг казалось ужасно смешным, меня словно щекотали. Поймав краем глаза отражение в зеркале, я совершенно расфыркалась – вот же, всем ведьмам ведьма! Всклокоченные волосы, слегка поплывший макияж и выражение абсолютного счастья, граничащего с безумием. Даже потусторонние сущности слышу.
Спустя секунду до меня дошло, что это никакие не сущности, просто стенка между туалетом и ванной была тоньше, чем в других комнатах. В гостевой ванной гости. Сразу двое. За дело берётся Настюха-детектив. Придурочно подхихикивая, я сползла коленками на кафельный пол и прижалась ухом к розетке – в детстве не раз подслушивала соседей таким способом. Мимоходом удивилась, зачем вообще нужна розетка в толчке и затихла, радуясь своей невероятной изобретательности.
Не узнать Костяна было невозможно. Второй, кажется, Захар. Я хотела напугать их зловещим завыванием в розетку, но помедлила, прислушиваясь к словам, наполовину заглушённым звуком воды.
– Походу, Владос ведёт, – сказал Костя.
– Как всегда, – бросил Захар. Кто-то из них закрыл кран, стало слышно гораздо лучше.
– Да он задрал уже! Третья подряд, нормально вообще? Я думал, хоть эта перед ним устоит, вроде непрошибаемая тёлка на вид. Серьёзная вся такая, на кривой козе не подъедешь.
– Вкусный приз, – задумчиво протянул Захар. – И денег лишаться неохота. Я продолжаю, а ты как хочешь. Можешь соскочить.
– Разбежался, – хохотнул Костя. Что-то с приглушённым стуком упало и покатилось, он выругался. Потом продолжил: – А спорим, завалю Настюху до Нового года?
Захар издевательски захихикал:
– Не плодите сущностей, Константин, а то так проспорите всё родительское состояние. Договорились до выпускного –
– Ничего, – уверенно заявил Костя, – у меня ещё есть пара козырей в рукаве.
– Я тебя умоляю!..
Больше я ничего не услышала, потому что они вышли из ванной. И потому что потеряла на время способность слышать, думать и чувствовать. На голову точно надели шлем из ваты, жилка на виске отбивала рваный такт. «Вот так, – подумала я не разумом, чем-то позади него, чужим голосом. – Вот так».
Огонёк внутри погас и почернел. А вокруг роняли листья умирающие деревья.
Глава 9: Влад
6 месяцев назад
POV Влад
Когда я увидел её впервые, подумал, что это будет слишком просто. Замарашка с окраин. Барышня-крестьянка, только наоборот. Я встречал таких пару раз в клубах, и всегда это было до зевоты скучно: первые три секунды она делает вид, что совсем не такая, потом видит тачку с личным водителем – и вдруг оказывается, что именно такая. В любое время дня и ночи, только позвони. Не видевшие нормальной жизни, они велись даже на ерунду, вроде айфонов или часов. Их восхищали лейблы и громкие названия. Шелест купюр и блеск платиновой карты доводил их до исступления. Я никогда с ними не спал – из брезгливости. Вместо моего отражения в их стеклянных глазах бежали ряды нулей со значком доллара на конце.
Я даже хотел отменить Игру, но Костян неожиданно настоял – девчонка чем-то его зацепила.
«Извращенец», – сказали мы с Захаром, но отказываться не стали. Проигрывать без борьбы не захотел никто, как и терпеть распухшего от самодовольства Костяна несколько месяцев подряд. Хватит того, что он вечно тычет всем под нос свои спортивные победы, словно это великое достижение – перекидывать мяч через сетку чуть лучше, чем другие люди.
Меня позабавила её стычка с идиоткой Пономарёвой, шевельнулось что-то, похожее на любопытство. Я закинул крючок сам – и она ожидаемо заглотила наживку. Предсказуемо. Как обычно. Никто не отказывается от стаи, когда она протягивает руку, даже новички, не знакомые с иерархией и порядком здесь. Лёгкий проблеск надежды, что в этот раз придётся хоть немного сражаться, исчез за секунду. Настя Смутьянова оказалась такой же падкой на внимание курицей, как и все остальные.
Сомнения зарождались постепенно. Они сплетали во мне корни, питались и ткали свою сеть. Взрастали и крепли. День ото дня наливались силой, чтобы однажды рвануть в бешеный рост, вспучить почву вокруг и превратить ровный ландшафт в настоящий хаос. Я не знаю, когда вдруг почувствовал, что Игра перестала быть простой забавой, как во все прошлые годы. Но помню момент, когда впервые себе в этом признался.
За день до начала осенних каникул. Мы стоим возле крыльца школы после уроков, и последнее октябрьское солнце пригревает головы, лезет в глаза светлыми пятнами. Воздух пахнет прелой листвой, я вдыхаю его всей грудью – запах далёкого детства, когда наша семья жила вдали от города с его асфальтовыми венами. Захар и Марисоль беззлобно подначивают друг друга, не выпуская когти по-настоящему, Костя и Ника с одинаково отсутствующим выражением лица уткнулись в телефоны. Я смотрю вверх и вижу чёрные галки птиц, пересекающие прозрачное небо. Ничто не может быть больше неба, но внутри меня разворачивается что-то такое же огромное, когда я пытаюсь поймать это чувство. Законсервировать мгновение, сохранить в коллекцию. Чтобы никогда больше не вспомнить, но знать, что оно есть.