Тропинкой человека
Шрифт:
С другой стороны, разве могли бы они выживать в борьбе с вампирами, не умея ничего, в чем можно превзойти своих боле сильных и быстрых противников. А я — всего лишь новичок. Пара-тройка телепатов того же уровня, что и Дроботецкий, действительно могла бы справиться с Фаргелом.
Неужели все кончится трагически?
Как жаль, что две яркие личности, Фаргел и Сергей Викторович, оказались по разные стороны баррикады. К сожалению, что я успел близко познакомиться и с тем, и с другим; увы, в их противостоянии нельзя добиться примирения. Печально, что раз за разом я посылаю
Может быть.
С территории аэропорта, басовито гудя, взлетел самолет и, стремительно набирая высоту, помчался в мою сторону. Еще чуть-чуть и пилоты меня увидят. Поборов секундное искушение остаться на месте и состроить рожу, я спрятался в облаках. Грустно, когда знаешь, что шутку не оценят.
Самолет просвистел мимо, потянув меня за собой упругими струями воздуха. Качаться в воздушных волнах — в этом есть своя прелесть: я не сопротивлялся. Идиллия быстро кончилась: самолет улетел, оставив меня наедине со своими проблемами.
Я размышлял о Дроботецком. Сергей Викторович все время поражал меня своими перевоплощениями. То он был обыкновенным ученым, пусть в штате не совсем обычного института; то руководителем этого института; потом внезапно превратился в охотника, — что не помешало предстать в образе майора ФСБ.
В отличие от Фаргела, Дроботецкий обладал исключительно человеческими способностями. Что скрывать, и авторитет охотника был гораздо выше: благодаря его справедливости, доброжелательности, потрясающему чувству юмора.
Да, он действительно был моим Учителем. Я сделаю все, чтобы его спасти. И если придется делать выбор между моей жизнью и жизнью Сергея Викторовича… я почувствовал холодок, пробежавший по телу… я выберу жизнь охотника. Значит, так нужно.
Мне стало страшно. Я продолжал звать Фаргела, сделав призывы немного «громче».
Почему мне так трудно решиться? Что я сам из себя представляю? Вампир, который думает, что он человек или человек, который мнит себя вампиром? Не так давно я был обыкновенным парнем, каких много. Судьба сделала меня в иное существом, наделив способностями, о которых я даже не мечтал. Всего полгода назад я был просто смертным; неудивительно, что Старейшие, прожив ни одно тысячелетие, называют меня желторотым новичком.
Я не могу потреблять человеческую пищу: зараженный вирусом организм ее просто не принимает. Этот вирус исподволь подталкивает меня к агрессивным действиям. Но разве человек не проявляет жестокости в борьбе за пищу?
Я сохранил качества, присущие моей личности. Осталось прежним мое отношение к знакомым, близким. Не изменился характер, интеллект, способность критически себя оценивать. Или это все мне только кажется?
Нет, скорее всего, я — прежний. Если даже родная мать ничего не заметила — все в порядке.
Значит, я все-таки остался человеком, хоть и нацепил волчью шкуру.
Сумею ли я удержаться на этой позиции в дальнейшем?
Однажды те, кто мне дорог, состарятся и умрут. Что произойдет со мной тогда? Когда-нибудь мне, голодному и обозленному, встретится смертельно раненный человек, истекающий кровью. Чем закончится наша встреча? Сделав маленький шажок к убийству, я уже не смогу остановится. Уж лучше согласится ввести вакцину, пусть даже препарат будет опасным. Но антидота все еще нет. А будет ли? Да, теоретически возвращение к старой жизни возможно, но на свете полно болезней, которые не лечатся! Удастся ли мне остаться вампиром, которого не нужно бояться смертным?
Если разговор с Фаргелом окончится плохо, встанет вопрос, получится ли остаться в истории вообще?! Противостояние с Советом не выиграть никогда — здесь я иллюзий не питал. Да и борьба с охотниками ничего хорошего не сулит. Не те, так эти покромсают. Ни за что, самое интересное: всего лишь по внешнему признаку. Страшно.
В данный момент я — на стороне охотников. Если удастся выбраться из этой передряги, шансы сохранить нейтралитет будут. А сейчас я просто обязан помочь Сергею Викторовичу. Жребий брошен.
— Ты специально зовешь меня так, чтобы никто не услышал?
Фаргел опустился ниже, оказавшись на одном уровне со мной:
— Что случилось?
Глава 57
— Случилось — мягко сказано, — ответил я.
— Вот как? И какие катаклизмы на тебя обрушились?
— Весть о добром здравии Дроботецкого Сергея Викторовича.
Фаргел ничуть не смутился.
— Не знаю, о ком ты говоришь. Почему ты должен опасаться этого человека? Он тебя преследует?
Я рассвирепел:
— Меня преследует ложь! Дроботецкий — тот охотник, которого ты держишь в плену; тот самый, убить которого я тебе однажды не позволил; тот самый, о чьей гибели ты известил меня и Совет Старейших!
— Но я же его не убил…
— Очень хорошо, — я взял себя в руки. — Теперь просто пообещай сохранить ему жизнь и в дальнейшем.
«Ничего себе разорался! Раньше я не позволял себе подобного. Он меня просто в клочья порвет!»
Фаргел на мгновенье сжал губы.
— Ты просишь слишком многого. Я не могу это обещать.
— Почему? Мы уже договаривались раньше. Я просто прошу тебя подтвердить свое слово!
— Я имею право отказать. Именно так и будет. Твой охотник напал первым и, как только он это сделал, я оказался свободен от всех обязательств перед тобой. Он — моя законная добыча; военный трофей, если хочешь. Я не обязан хранить ему жизнь.
— Никто этого не требует, — как можно более мягко поведал я. Хотел, было, водрузить руку на плечо Старейшего, но поостерегся. — Если ты вернешь ему свободу, он сам о себе позаботится. А я — сделаю все возможное, чтобы он перестал вести жизнь охотника.