Тропинкой человека
Шрифт:
— Ты плохо их знаешь, — также негромко ответил Фаргел. — Это одиночки; у них нет привязанностей, близких, родных. Решив мстить, они навсегда порывают с прошлым — чтобы обезопасить других людей. Вся их семья — братство охотников. Таких же фанатиков. Любой из них страстно, всей душой ненавидит вампиров. Ни один из них не собирается возвращаться к прежней жизни. Охотник — это тот, кто видел, как гибнут друзья, встретившись с вампиром; это люди, чья воля к победе способна перевернуть мир, — и они стремятся к этому, избавляя планету от нас. Они сражаются
— Старейшие презирают охотников? — ошеломленно проговорил я. Мысль, что кто-то может легкомысленно относиться к этим монстрам, казалась бредовой.
— Пока еще — да. Даже гибель одного из нас была списана на случайность. Охотников недооценивать нельзя, согласен?
— Конечно, — быстро согласился я. Уж я-то их в действии видел!
— И такого человека ты надеешься уговорить забыть о нас? Никогда! Ты можешь лишь обратить его, но, даже оказавшись вампиром, он будет преследовать не своих бывших товарищей, а себе подобных — он станет друдом! Прецеденты были.
— Я справлюсь…
Что-то без особой уверенности это было сказано.
Фаргел поднял голову, изображая, что рассматривает проплывающую над головой облачную полосу. Я бы тоже не поверил. Пришлось сменить тему:
— У меня есть товарищ, которого укусила крыса, зараженная вирусом вампиризма. Что теперь с ним будет?
— Чем зараженная?! — встрепенулся Старейший.
— Вирусом вампиризма…
А что, Старейший с его опытом в пару тысячелетий вполне мог пропустить весть о существовании вирусов — недавно же обнаружили! Сто лет для вампира — не срок! А тут поменьше времени прошло. Я принялся терпеливо объяснять:
— Вирус — это такое маленькое-маленькое существо, которое живет в теле….
— Я знаю, что такое вирус, — нетерпеливо прервал Фаргел. — Ты сказал «вирус вампиризма»?
— Ну да….
— Но если это так, если такой вирус существует, он должен как-то лечиться?
— Ну да. Я и Старейшим говорил про вакцину.
— Как?!
— Как говорил? Ну-у…
— Как с ним собираются бороться?
Я покачал головой:
— Не знаю.
— Жаль. Это может стать самым могучим оружием против вампиров.
«Оружием против вампиров?»
— Ты хочешь бороться с Советом? — осторожно полюбопытствовал я.
Фаргел развеселился:
— Нет. Но такое оружие лучше держать в запасе. Однажды может пригодиться.
— Даже если оно попадет к охотникам?
Старейший обеспокоился:
— Нет. Но им подобная вакцина — будет очень кстати. По сути, такая находка будет означать их победу.
— Это будет означать превращение вампиров в простых людей, — поправил я. — А что, тебя пугает такая возможность?
— Мне — стать смертным? — Фаргел ненадолго задумался. — Пожалуй, я уже привык к хорошему. Лишиться всех привилегий этого тела, стать подверженным болезням, старости, — это не для меня: мне нравится быть быстрее, сильнее, опаснее
— Ты сможешь есть человеческую пищу, смотреть на солнце, — искушал я. — Заведешь друзей, перестанешь быть одиноким.
— …Во всех твоих излияниях только одно заставляет меня сомневаться: Старейшие одиноки. Полученная нами сила заставляет хранить ледяную беспристрастность во всем. Любой увлеченный вампир — угроза существованию остальных. Увлеченный Старейший — опасен в десять раз больше. И дело не просто в памяти о Фельве — только оставаясь спокойными, мы можем договариваться друг с другом и регулировать шествие вампиров по Земле.
— Как регулировать?
— Мы выдаем квоты на обращение новых Бессмертных. Избавляемся от неугодных
Я представил, как именно они избавляются от неугодных. Отвел взгляд. Интересно, там, внизу, нас видят охотники?
— Наверное, ты прав, — неожиданно согласился Фаргел. — Я устал быть Старейшим, устал от одиночества. Я стал привязываться к тебе. Это опасно — потому что однажды может побудить меня совершить ошибку.
— Например? — поинтересовался я, крайне польщенный признанием столь могучего существа.
— Например, вступиться за тебя. Ты еще глуп, еще слишком молод. Но у тебя достаточно сил, чтобы считаться опасным. Не для Совета, нет! Ты опасен именно тем, что у тебя мало опыта. А ошибки, сам знаешь, легче предотвратить, чем исправлять их последствия. Пока никто не может сказать, что из тебя получится. Давай сменим тему. Как твоего приятеля укусила крыса? Что с ним потом случилось?
— Да ничего! — я пожал плечами. — Началось все с биологов. Оно вычленили образование в моей крови, которое делает нас вампирами. Причина не только в нем, если быть точным — там сложная цепочка реакций, выработка определенных гормонов. Словом, эту находку ученые определили как вирус. Им они и заразили крысу.
— Зачем?
— Ну… э-э… посмотреть, что будет.
— Только-то? — похоже, Фаргел искренне удивился.
Я кивнул.
— Скорее всего, ты что-то недопонял. Иначе мне придется признать, что смертные изрядно поглупели со времен моей юности. У них, по крайней мере, хватило ума изолировать животное?
— Да.
— Хорошо. Что произошло дальше?
— Ничего. Крыса стала более кровожадной, но ни осина, ни ультрафиолет вреда ей ни причиняли. Да и режим сна сохранился.
Фаргел потер подбородок:
— Любопытно… Грызуна на наличие вируса проверяли?
— Крыса заражена.
— А твой товарищ?
— Когда я видел его в последний раз, пару суток назад, вирус вампиризма обнаружен не был.
— Так…
Погрузившись в свои мысли, Фаргел почти полностью отрешился от настоящего, медленно дрейфуя в воздушном течении. Я послушно плыл следом. Размышлениям Старейшего ничего не мешало: не ревел турбинами неподалеку пролетавший самолет, утих по-зимнему морозный ветер, замерли тучи, успокоился, насколько это было возможно, город внизу. Близился рассвет.