Тропой памяти
Шрифт:
— Че? Ты горелку посеял? — задохнулся Радбуг и полез с кулаками, но десятник профессиональным жестом устало сгреб поборника рачительности за ворот рубахи.
— Тихо. Уймись. Вернешься обратно в лес, разыщешь там его мешок и принесешь сюда, понял? Бегом! А ты, — Горбаг вновь переключился на маленького степняка, — так и этак, а все равно первым через реку пойдешь, как самый легкий. Заодно и поглядим, насколько крепко страховка держится…
— Угу. А смоет — так невелика потеря! — не поворачивая головы, буркнул Радбуг, взбираясь вверх по обрыву.
Поняв, что отмазаться не вышло, степняк вздохнул, на мгновенье прикрыв глаза, после чего повернулся и медленно побрел к воде… Кое-кто из ребят смотрел на него с искренним сочувствием: речку на быстротоке переходить — и так не мед, а с учетом панического страха перед водой — вовсе
Глава 7
Обессиленная, растрепанная выбралась она на берег. Руки, одеревеневшие после долгой борьбы с силой течения, категорически отказывались служить, но Иннет с каким-то тупым усердием продолжала тянуть причальный конец, обдирая вспухшие от весел ладони. Тяжелая посудина явно издевалась: стоило хоть на миг ослабить усилие, как плоское днище с шуршанием сползало обратно в зовущее ледяное течение. Наконец, женщине удалось развернуть лодку таким образом, что, пройдя вдоль берега, та попала в суводь, образованную большим серым камнем. Вытаскивать судно на берег сил и времени уже не было, смысла — тоже, и Иннет, наскоро обмотав причальный конец вокруг пня, испокон века служившего для подобных целей, подхватила обрывки подола и что было духу побежала к виднеющемуся в сумраке поселку.
Не добежав до деревни, она свернула к стоящему на отшибе дому, обнесенному высоким крашеным забором. Сейчас уже слабо представлялось, что некогда она вместе с другими детьми, панически боялась его обитателя. Силуэт дома на выселках манил надеждой на защиту, Иннет была готова целовать землю возле калитки.
— Дядюшка Фалгар! — громка позвала она. — Эй, вставайте! Кто-нибудь…
Стучать и кричать пришлось до тех пор, пока не сорвала голос. Навалилась тупая безнадега, и Иннет сползла в дорожную пыль, обтирая забор спиной. В этот момент лязгнул тяжелый засов, и калитка бесшумно повернулась в петлях. А вслед за этим показалась сумрачная бородатая физиономия Фалгара. Подозрительно осмотрев тонущую в сумерках даль, кузнец скосил синий глаз и обнаружил сидящую в пыли Иннет.
— Ну и? — неприязненно осведомился он. Голос у него был гулкий, точно из бочонка. — Не вижу Ежевики. Я тебя, кажись, предупредил — без нее не возвращаться… — кузнец попытался было захлопнуть калитку, но метнувшаяся к нему Иннет всем весом повисла на руках.
— Дядюшка Фалгар! — Там…там орки, штук тридцать или больше. Сюда идут… я от них насилу вырвалась и сюда… А Ежевику так и не нашли.
— Ты что, одна на тот берег плавала? — недоверчиво прищурился темно-синий глаз кузнеца. Кажется, лишь теперь он догадался обратить внимание на порванную одежду женщины и свежие отметины когтей на ее шее.
— Нет… я… Отец не успел убежать, они его убили… — Иннет уронила голову на грудь и стала окончательно похожа на побитую собаку, сжавшуюся в ожидании очередного удара. — Ежевика не нашлась, нету…
— Ну-ка вставай… — широкие, точно две лопаты, и такие же жесткие ладони кузнеца подхватили Иннет под руки, помогая подняться. — Брысь в дом!
Сам он в последний раз окинул взглядом безлюдные, залитые светом умирающего дня окрестности, запер калитку на засов и рысью пробежал к сараю, что прилепился к стене кузницы, точно к пирогу — хвостик теста.
— Орки, говоришь? — донесся до Иннет его приглушенный голос. — Стало быть, народ поднимать надо…толку от наших олухов, конечно — как с козла — молока…Ладно. Найдутся у меня для косоглазых гостинцы за встречу…
Пыхтя, Фалгар выволок из сарая некое массивное сооружение на толстых полозьях из просмоленных брусьев и прикрытое сверху рогожей.
— Ужо они меня попомнят, уроды! — растрепанный кузнец опять исчез в сарае.
Иннет молча следила за непонятными приготовлениями.
— А, может, гонца послать? — нерешительно протянула она. — Гондор…
— К Морготу Гондор! — взъерошенный кузнец вылез на свет, таща под мышкой два здоровенных продолговатых мешка. Он прислонил их к боку конструкции, утер вспотевший лоб.
— Когда-то, — хмыкнул он, — мы дорого дали за то, чтоб вырвать у Минас-Тирита право жить как нам угодно, сделать так, чтоб наместник забыл о нашем существовании. И у нас получилось! Мы никогда не были данниками Эктелиона, мы жили сами по себе… — внезапно кузнец осекся и вздохнул, бросив взгляд на обхватившую
— Но ведь люди наместника были здесь! — с жаром воскликнула женщина. — Давно, около месяца назад…
Перед внутренним взором всплыло загорелое молодое лицо с едва заметной светлой бородкой, тревожный прищур серо-стальных глаз из-под надвинутого капюшона…плащ цвета грязной листвы. Ах, если бы он сейчас оказался здесь со своим отрядом… Да хоть бы и один…
Иннет почувствовала, что неудержимо краснеет. Дура… не о том сейчас! Разве можно… теперь, после того скотства, что ей довелось пережить…нет, не надо! — она яростно стиснула виски, будто силой выдавливала из мозга грязь воспоминаний…Чтобы они не коснулись обитающего в памяти светлого, родного образа.
— Помощь не придет.
Фалгар точно мысли прочел… Иннет опустила голову.
— Ничего. Сами справимся! — кузнец сдернул чехол со своей хитроумной машины и окинул ее чуть ли не нежным взглядом. — Справимся!
Водруженная на полозья из просмоленных брусьев конструкция более всего сошла бы за гигантских размеров арбалет, если б не гнутая металлическая пластина с отверстиями, закрепленная на ложе в том месте, где должен быть лук. Да и само ложе выглядело необычно: чересчур широкое, со множеством продольных ложбинок. Сбоку помещался сложный механизм, отдаленно напоминающий ворот ручной мельницы. Темная, покрытая застарелыми следами ожогов рука уверенно легла на полированное дерево.
— Не хнычь, — ухмылка кузнеца сейчас на редкость напоминала оскал, в сапфировых глазах плескалась буйная и веселая ярость морских просторов — Это нас у смерти много, а она-то у нас — одна!
Уже окончательно стемнело, когда по пояс мокрый десяток Горбага выбрался на правый берег Андуина. Там, где подмытый волнами берег образовывал навес, в камнях уже ждал Ранхур-маленький. Завидев бредущих по воде, степняк вышел на свет и приложил к губам палец «тихо!». Мечущиеся над обрывом световые пятна факелов яснее слов говорили о том, что проклятая сухну все-таки успела добраться до родного стойбища раньше, чем это удалось орочьему отряду, и теперь растревоженные грядущим вторжением бледнокожие поджидают напрошенных гостей, зорко следя с берега за малейшим движением в темной воде. Неизвестно, что привлекло их внимание: подозрительный плеск или сталь, блеснувшая в свете факела, но три высокие фигуры спешно направились к краю обрыва. Положение создалось крайне неудобное, ибо ребята не успели даже выбраться из реки, а в драке, как известно, прав тот, кто находится выше. Вот тут-то и пригодился Ранхур. Ловко как ящерица он взобрался по веревке, оставшейся от переправы, к развилке растущего на берегу кривого дерева и засев меж двух стволов, неспешно, с расстановкой выпустил подряд три стрелы. Никто даже вскрикнуть не успел, лишь тихий свист оперения вспорол воздух, да с шипением погасли упавшие в мокрую траву факелы. Воспользовавшись передышкой, ребята Горбага полезли вверх, цепляясь за торчащие из сухой почвы древесные корни. Обнаружив отсутствие товарищей, люди засуетились, размахивая факелами в надежде разглядеть происходящее, но так и не успели. Оставляя позади восемь трупов, орки двинулись в сторону поселка, что мерцал вдали светом окон из-за плотно закрытых ставней. Горбаг, лично зарубивший двоих сухну, воспрянул духом после позорного промаха в лесу, остальные, ободренные удачей, тоже рассчитывали на легкую и быструю победу. А напрасно — до поселка оставалось не более пары десятков шагов, когда воздух наполнился гудением и залп доброй полусотни стрел ударил по первым рядам бегущих. Стреляли явно со света в темноту, поэтому основная масса стрел зарылась в склон позади, однако, при такой кучности было довольно и того: трое из отряда рухнули на землю вниз лицом, из их спин торчали окровавленные стальные оголовки. Этого хватило, чтобы остудить чересчур горячие головы: оценив мощь примененного оружия, уцелевшие сочли наиболее продуктивным скатиться вниз по склону. Дальнобойное оружие, как правило, требует длительного перерыва между выстрелами, а за это время цель успеет переместиться за пределы зоны поражения. Пока что единственным исключением из данного правила был знаменитый анхур, но им у защитников деревни взяться было попросту некуда, равно как и полусотне лучников. Первым сообразил Рагдуф: