Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

Гузман Владимир

В общем, я включился в ритм душанбинской жизни по полной программе, и через некоторое время даже встала задача из него выключиться, чтобы съездить куда-нибудь еще.

5. Аджина-Тепе

Прежде всего мне хотелось поехать в Аджина-Тепе. Так местное население называет археологический курган на месте бывшего буддийского монастыря VI–VII веков н. э. В переводе Аджина-Тепе означает «курган джиннов». Про Аджина-Тепе я впервые узнал незадолго до своей поездки в Азию, из академической иллюстрированной книги про этот археологический объект. До исламского завоевания Средняя Азия была частью индо-бактрийского культурного

ареала, эллинизированного после походов Александра Великого. Эллинистический буддизм — визитная карточка индо-бактрийской культуры. К началу исламской экспансии вихары монахов-махаянистов распространились на территории современных Северной Индии, Пакистана, Кашмира, Афганистана (Арианы), Таджикистана (Согдианы), Узбекистана, Туркмении и еще в целом ряде примыкающих регионов. Предполагается, что название Бухары происходит именно от буддийского «вихары» — то есть монашеской обители, монастыря.

В 1966 году в Аджина-Тепе раскопали огромный курган, в которым нашли остатки круглой ступы и других строений монастырского комплекса с росписью и скульптурой. В частности, было обнаружена гигантская статуя так называемого хатлонского (по названию Хатлонской области) Будды, длиной около двадцати метров, а также около сотни будд поменьше. Гигантскую статую демонтировали и перевезли в Ленинград для реставрации. Как и все остальные находки. На месте осталась лишь сырая порода. Над разрытой вихарой возвышается огромный курган-ступа. Местное население на протяжении столетий считало курган Аджина-Тепе заколдованным местом, где джинны по ночам устраивают свои шабаши. До сих пор ходит множество легенд о том, как люди попадали в разного рода катастрофы, спровоцированные этими джиннами.

Чод. Собираясь в Среднюю Азию, я изначально имел в виду, среди прочего, отправиться куда-нибудь в отдаленную местность, чтобы попрактиковать ряд йогических техник, требующих полной изоляции и специальных полевых условий. В этом отношении Аджина-Тепе представлялось интересным местом. Например, для упражнений в ритуале чод лучшего полигона не найти. Сущность этого ритуала, разработанного некогда бонскими жрецами, сводится к подчинанию злых духов, которым следует предложить в пищу собственное тело. Про чод очень увлекательно написано в книге Александры Дэвид-Ниль «Мистики и маги Тибета». На эту же тему можно найти много материалов в писаниях известного тибетолога Эванса-Вентца. По правилам ритуала требовалось найти уединенное место, кишащее, согласно народной молве, нечистой силой (чем больше там ее — тем лучше), затем всеми возможными способами призывать эту силу, специальными приемами активировать ее магическое присутствие. В конечном итоге неофит проходил обряд диссолютивной инициации ужасом, благодаря коему происходила кристаллизация новых онтологических интуиций, приближающих адепта к состоянию всезнания будды.

Путь в Аджина-Тепе лежал через Курган-Тюбе — небольшой, но, по местным понятиям, крупнейший город на юге Таджикистана. Курган-Тюбе и область представлялись своеобразным узбекским анклавом в республике. Город лежит в равнинной части Таджикистана, здесь нет гор, а население в основном занято хлопководством. Из Курган-Тюбе нужно еще около часа ехать на местном автобусе, и, наконец, у очередного поворота вы увидите одиноко возвышающийся над засушливой полупустынной местностью песочного цвета купол кургана.

Я сошел на повороте. Автобус укатил, оставив за собой клубы пыли. Я двинулся к ступе. Чтобы подойти к ней, нужно было пересечь небольшое поле, по пояс в жестких и острых колючках. Наконец я оказался перед обрывом и увидел внизу круглый котлован, посредине которого возвышалась куполообразная голова центральной ступы. И ступа, и стены котлована были усеяны тысячами круглых гнезд каких-то летающих тварей, а в щелях и развалах породы еще угадывалась геометрия келий и коридоров древней вихары. Я взобрался на купол, осмотрелся.

Вокруг меня во все стороны простиралась плоская полупустынная местность.

Метрах в трехстах отсюда, по ту сторону дороги, располагались строения какого-то сельскохозяйственного комплекса. До ближайшего кишлака было не менее двух-трех километров. Наличие человеческого жилья можно было определить по вкраплениям зеленых оазисов в голой, к северу переходящей в гористую, местности. Было тихо. Солнце клонилось к западу. Я прикидывал, чем бы теперь заняться. Процедуру вызова джиннов нужно было начинать ближе к полуночи. Следует сказать, что у меня не было с собой ни еды, ни палатки, ни каких-либо иных вещей, за исключением авоськи с арбузом, который я купил в Курган-Тюбе, да двуструнной цамбры. Еще в кармане лежал завернутый в фольгу шарик чернухи, который я взял с собой из Душанбе на всякий случай, чтобы не проводить процедуры инвокации совсем уж всухую. Я сел на куполе ступы, поджав ноги. Отщипнул допа. Достал инструмент, ударил по струнам.

Неожиданно передо мной возникло несколько фигур. Это были пять-шесть подростков, которые спросили, что это я тут такое делаю. Я представился туристом, интересующимся археологическими объектами. Подростки рассказали, что пару лет тому назад в Аджина-Тепе приезжал некий высокопоставленный буддийский монах — то ли из Бирмы, то ли с Цейлона — в сопровождении многочисленной челяди. Всех поразило то, что монах совершено спокойно ходил босиком по этим стремным колючкам, по которым и в ботинках не очень-то погуляешь! Потом меня позвали пить чай в ближайший кишлак, но я отказался, сказав, что хочу повнимательнее изучить объект. Подростки исчезли. Я снова сел, поджав ноги. Запад алел. В синеющей пустоте начали появляться первые звезды. А вместе с ними появились и новые гости.

Это снова были ребята, но на этот раз — чуть постарше. Ассалому алейкум! Алейкум ас-салам! Узнав, кто я и откуда, молодцы начали рассказывать разные стремные истории про одиноких странников, которым случалось затемно оказываться в районе кургана. То какие-нибудь мистические огни плясали, то носились тени или раздавались пугающие звуки. Я ответил, что как раз хочу проверить все эти слухи и поэтому проведу ночь на кургане. Тогда мне сказали, что сельхозкомплекс на той стороне дороги — это свиноферма, вокруг которой по ночам носятся сотни голодных и очень опасных бродячих собак, а сама местность около кургана кишит ядовитыми змеями. Я все равно отказался от приглашения на чай и сказал, что хочу остаться. Ребята исчезли. Я снова сел, поджав ноги. Смеркалось. Где-то завыли собаки. Может быть, те самые, дикие? Потом заиграла восточная музыка. Передо мной вновь возникли человеческие фигуры. У одной из них в руках был транзисторный приемник. Это были уже молодые парни.

— А-а, Истония, — заулыбался один из них, — а у нас тут тоже русской власти нет и никогда не будет!

Как в воду глядел. Человек с приемником сказал, что его старший брат, услышав обо мне от мальчишек, прислал его сюда, чтобы передать приглашение на чай. Я снова отказался, но Младший брат объяснил, что если я не приду, то Старший посчитает, что он, Младший, недостаточно усердно меня приглашал и поэтому наедет на него. Единственным джентльменским выходом из ситуации было принять приглашение. Мы пошли в кишлак, и уже в сумерках добрались до дома, где жил Старший брат.

Мы зашли в дом и оказались в большой, просторной комнате. Пол был устлан курпачами и завален подушками. Женщины молча принесли дастархан, чай, лепешку, фрукты, сладости. Выяснилось, что Старшего брата дома нет, но его прибытие ожидается с минуту на минуту. Младший брат включил телевизор — единственный нетрадиционный предмет в традиционном жилище. На экране высветился какой-то совковый черно-белый фильм типа «Ленин в октябре». Самое забойное было то, что Ленин, как и все остальные герои фильма, говорил по-узбекски. Это было на самом деле очень круто, и я непроизвольно начал застебываться. Младший брат не понял причины смеха. Когда я ему ее объяснил, он невозмутимо ответил: