Тропы зазеркалья
Шрифт:
— Если заметишь, что вокруг тебя что-то происходит, сразу сигналь Альберту, отдел не оставит тебя одного, мы придем на твой зов.
Жданов кивнул, подтверждая слова шефа.
— Спасибо, товщ полковник, — ответил Радим. — Если будет возможность, обязательно позову, не хорошо будет, если мне одному выпадет шанс, разорвать эту тварь на куски.
Тот склонил голову, соглашаясь, и направился к тумбе, стоящей рядом с гробом, ему, как командиру и начальнику, предстояло толкнуть речь.
Слов было сказано много, Михаил наверняка очень бы удивился, узнав, каким он замечательным был при жизни, но все это было каким-то дежурным.
Оказалось, что у отдела есть своя персональная аллея на одном из самых престижных кладбищ Москвы, и могил зеркальщиков там хватало. Радим даже увидел памятник старшему лейтенанту Левашову, который погиб в схватке с черным ходоком.
Поминки организовали в отделе. Когда автобус вернулся с кладбища, в актовом зале, где еще недавно стоял гроб, уже накрыли столы, и сейчас тут были только свои, разве что Радима можно отнести к категории чужаков, но он был с Михаилом на двух операциях, и его выгонять не стали.
Странные это были поминки. Исчезли пустые фразы, в молчаливом салюте взмывали вверх стопки и стаканы с водкой, зазвучал смех, люди слегка оживились и вспоминали Михаила тепло, рассказывая друг другу разные эпизоды, связанные с ним. В какой-то момент уже прилично надравшийся Вяземский поднялся из-за стола и, едва не упав, кивком попрощался со Ждановым и кое-как спустился в подвал. Руну на открытие прохода он чертил на полном автопилоте. Выпав с другой стороны зеркала, он просто отрубился.
Открыв глаза, он несколько секунд боролся с головокружением, башка трещала, во рту пустыня, с водки у него всегда было так, не его напиток, но на поминках больше ничего не было. А еще он очень удивился, поняв, что находится не дома, спальня в серых тонах, над головой большая интерьерная картина с какими-то горящими кубами, и комнату, где она висит, он знал хорошо. А еще он был голым.
— Все, надо заканчивать пить, — прохрипел он, садясь на кровати.
Место рядом пустовало, а из-под закрытой двери пробивалась узкая полоска света. Слегка пошатываясь, Вяземский вышел в коридор, и как был, в чем мать родила, прошлепал на кухню. Достав из большого двухкамерного холодильника бутылку минералки, он быстро перелил ее в стакан, который залпом выпил.
— И откуда ты такой хороший явился? — раздался за спиной голос Ольги.
Радим обернулся и, кивнув прислонившейся плечом к дверному косяку девушке, прямо из горла добил остатки минералки.
— С поминок, — поняв, что пожар потушен, мрачно произнес он. — Извини, я, видимо, на автопилоте дорогу к тебе открыл, должен был домой попасть. Нехорошо, что ты меня в таком виде увидела.
— Ничего, я понимаю, — ответила Бушуева, про смерть Михаила и что того убила ведьма, она была в курсе. — Да и, — она сделала паузу, подбирая слова, — мы вроде как вместе, так что,
Радим улыбнулся.
— Я благодарен, что ты не стала поливать меня из чайника, только не пойму, вот как ты меня радела и на кровать затащила. Ты, конечно, сильная, но сомнительно, что ты бы смогла с этим справиться в одиночку.
— А мне и не пришлось, — развеселилась Ольга. — Ты, что вообще ни черта не помнишь?
Радим покачал головой.
— Последнее воспоминание — я черчу руну на зеркале в отделе в Москве.
— Поздравляю, ты даже в бессознательном состоянии способен доставить женщине удовольствие. Ты очнулся почти мгновенно, стоило мне до тебя дотронуться, поднялся, принялся раздеваться и раздевать меня. Я даже опешила от такого напора, только что был труп, а тут раз, и живчик с отличным стояком. Короче, было хорошо, правда, быстро, но я тоже успела. А ты через минуту уже спал, но это ничего.
— М-да, — протянул Вяземский, а про себя подумал, что это уже какая-то нехорошая тенденция, два дня подряд одно и то же.
— Я не в претензии, — подняв руки в с раскрытыми ладонями, рассмеялась Ольга. — Есть будешь?
— А сколько времени? — поинтересовался Вяземский.
— Одиннадцать, но я как чувствовала, что ты скоро проснешься, и заказала себе ролов, а тебе твою любимую пиццу. Она, конечно, уже не горячая, но микроволновка все поправит.
— Буду, — согласился Дикий.
— Тогда иди в душ, — распорядилась Ольга, — только быстро, а я пока погрею и чайник вскипячу.
— Слушаю, товщ подполковник, — под смех подруги отчеканил Радим и прошлепал в ванну.
Ну да, ситуация комичная, голый хмельной мужик посреди кухни пытается вытянуться по стойке смирно.
— Я нашла отель, — проинформировала Бушуева, когда Радим, прикончив половину пиццы, откинулся на спинку дивана, — посмотришь?
— Давай, — согласился он.
Ну, что сказать? Вилла на воде с персональным спуском в океан и небольшим бассейном, несколько ресторанов, один со шведским столом, хороший алкоголь. Остров довольно большой, на нем три отеля и деревушка где живут местные, и любят бюджетно отдыхать русские, и не только, так что, проблем с прибытием через зеркало быть не должно.
— Мне нравится, — подвел он итог после ознакомления, — и зелень есть, и цена вполне приличная. Так что, как только паспорта будут готовы, бронируй.
— Хорошо, — убирая планшет, ответила девушка. — Радим, а своди меня еще раз в зазеркалье, — совершенно неожиданно попросила она.
— Зачем? — напрягся Вяземский.
— Тянет меня туда, снится каждую ночь, но не кошмары, а словно манит. Как вообще зеркальщиками становятся?
— Ну, про меня ты знаешь, — немного озадачился Вяземский, — зеркало разбудило, которое я нашел на копе. Да и с отдельскими, с кем я об этом говорил, примерно так же. Думаешь, тебя посещение зеркального мира пробудило? Честно говоря, я не слышал о женщинах-зеркальщиках. Ни в одном из дневников, что я читал, не было упоминаний. Да, ведьмы ходят туда-сюда, но они все из-за стекла, есть исключения, но опять же они их потомки.