Тропы зазеркалья
Шрифт:
— Да эта сука по стенам и потолку бегает, — пришло осознание.
И тогда Радим решился. Прикрыв глаза, он активировал руну света и швырнул светляка минимальной мощности в сторону, где сейчас ощущался незваный гость. Тот без проблем преодолел разделяющие их восемь метров и ярко полыхнул, и прежде, чем вспышка рассеялась, Дикий приоткрыл веки и смог увидеть своего врага.
Внешне это напоминало крупную обезьяну, четыре лапы, почти прямоходящее, мощные челюсти с клыками, когти и шипы, а еще это было тенью. Во всяком случае, вспыхнувший светляк развеял ее, как обычную черную тень, хотя не совсем, стоило ему погаснуть, как то, что уцелело и не истаяло, снова собралось вместе. Радим ощутил боль, и ненависть, а еще страх, он рванул вперед, прямо на врага, не давая тому опомниться и уйти. Хотя убить тоже плохо, на место, где погибает черная тень, всегда являются другие, чтобы либо поглотить то, что осталось от незадачливого товарища, либо убить того, кто расправился с незадачливой товаркой. Вот только, если дать тени уйти, она приведет
Радим призвал светляк и внимательно посмотрел себе под ноги. Хотя свет и не понадобился бы, прямо перед ним на диком камне, едва светясь алым, лежала каменная плоская табличка, размером она была с половину большого пальца. Вяземский присел, разглядывая незнакомый предмет, не спеша подбирать его. Оказалось, что светился не сам камень, а незнакомая руна, выбитая на нем. И это было очень странно, о подобном Радим не слышал. Во-первых то, что в черных тенях бывают какие-то трофеи, во-вторых, все руны известны, ровно девяносто одна, и он знал их все, и этой в списке, переданным ему подполковником Пряхиным, не было.
Несколько секунд Вяземский раздумывал, что ему делать, потом плюнул и осторожно коснулся руны рукой в перчатке, готовясь отдернуть ее в любой момент. Но ничего не произошло, та спокойно лежала на каменном полу и никак не реагировала на человека. Дикий достал из кармана обычный полиэтиленовый пакет, запустил в него руку и, взяв им неизвестную руну, вывернул пакет и плотно завязал. Еще несколько секунд он разглядывал ее, после чего, свернув, убрал добычу в карман. С минуту он стоял, смотрел в сторону, откуда явился незваный гость, но все было спокойно и тихо, никто не спешил покарать убийцу собрата. Погасив светляк, Вяземский вернулся к зеркалу и снова уселся медитировать.
На то, чтобы наскрести хотя бы половину от его резерва, ушло еще шесть часов. Больше его никто не беспокоил, ни тени, никто другой. Потянувшись и сделав разминочный комплекс, разгоняя кровь по телу, Радим пришел к выводу, что смысла торчать возле зеркала больше нет, требуется быстро найти Фабера и рвать отсюда когти. Вынув из рюкзака ручное зеркало фрейлины, он вытащил из кармана прихваченный в кабинете антиквара окурок сигариллы, вполне себе личная вещь, носящая след того, кто ее курил. Небольшая и не тяжелая, не посылать же было Ирину Арнольдовну за несвежими трусами мужа. Руна поиска на этот раз жрала резерв, как не в себя, словно относилась не к простейшим, а к средним. Но сработала она, как надо, спустя три минуты и четверти кубышки, показала Фабера. Тот валялся на полу в какой-то комнате с деревянными полами, грубой самодельной мебелью и тусклой лампой, причем Вяземский был готов поклясться, что она жутко старая и явно керосиновая. А еще он знал, что тот недалеко, где-то рядом с ним в огромном доме. Вот только пути он не увидел, что наводило на нехорошие мысли. Теперь нужно было выбраться на поверхность и выяснить, куда же он угодил.
Тусклый светляк летел у него над головой, освещая, дай бог, три-четыре шага впереди. При этом он жрал накопленное, словно Радим освещал стадион. Каземат оказался довольно длинным, метров двадцать пять. При прохождении обнаружилось еще одно ответвление, забранное ржавой толстой решеткой, запертой на такой же ржавый замок. Все закончилось приоткрытой на полметра трухлявой дверью, которая, с жалобным скрипом ржавых петель, все же открылась. Дикий завертел головой, он попал в довольно широкий коридор, тянущийся и в правую, и в левую сторону. При этом он плавно загибался. Такое ощущение, что он был кольцевым. Выбрав направление, Вяземский неспешно тронулся вперед. Исключительно по левую руку встречались точно такие же казематы, из которых он вышел. Что это такое, Радим представлял себе плохо, их давно не использовали, все они были пустыми. Вообще было неясно, зачем тут разместили зеркало, но он давно перестал задавать риторические вопросы, зеркальный мир жил по каким-то непонятным законам. Если бы тут воняло тухлятиной и было много костей, вопрос бы снялся сам собой — стрижига. Но здесь было чисто и пахло только плесенью со стен, которая образовывалась в особо влажных местах. Наконец, коридор привел его в большой квадратный зал, метров двадцать в длину и ширину. Ради интереса Вяземский прошелся вперед, слегка увеличив яркость, и обнаружил точно такой же коридор, из которого он явился. Похоже, он все же угадал, и тот был радиальным.
Дикий несколько секунд стоял, прислушиваясь, мертвая тишина, ни единого звука, кроме его собственного дыхания и слабого стука сердца. В обычной жизни он бы его не расслышал. Но эта тьма в подземелье обостряла слух.
Радим погасил светляк и, присев на ступеньку, достав обычную сигарету, прикурил. После айкоса они теперь имели вкус соломы, но курить хотелось, и сейчас был, наверное, последний шанс получить привычную дозу никотина, дальше будет не до этого. Огонек зажигалки на секунду вырвал его из кромешной густой тьмы, Радим сделал затяжку и опустился на довольно высокую ступеньку.
— Может, черт с ним, с Фабером? — спросил он у самого себя. — Ну, пропал мужик. Многое он для меня сделал, ну судьба у него такая, потеряться в зазеркалье. Мне с чего шкурой рисковать?
Еще не факт, что удастся вырваться. Дмитрия Семеновича не просто так увели, он зачем-то нужен, скорее всего, для ритуала. И как вообще отсюда с ним на закорках выбираться, если Вяземский сюда еле дошел? А ведь его так просто не отдадут. Так с чего такой риск?
— Деньги, — ответил Радим сам себе. — Если его вытащишь, то помимо долга можно ляма три сшибить. Кроме того, он неплохой мужик с полезными связями, так что, попытаться все же стоит.
Был бы это незнакомый человек, Дикий, наверное, глянул бы краем глаза на обстановку и, плюнув, ушел бы, но тут все же деловой партнер, хотя скорее уже приятель. Добив сигарету в две затяжки, он отшвырнул окурок и стал медленно подниматься. Светляка не зажигал, нечего расходовать дефицитную энергию. Только изредка он чиркал колесиком зажигалки, проверяя, нет ли впереди провала. Наконец, он вышел на небольшую площадку, заканчивающуюся закрытой деревянной дверью, которая была куда как массивней и новей тех, что он видел в этом странном подземелье. На этот раз светляк был необходим, и Радим, активировав руну, принялся изучать препятствие. Свежие, добротные, хорошо пригнанные друг к другу доски, окованные железом, ручка массивная, тоже из железа, ни засова, ни замочной скважины. Если заперто снаружи, например, на висячий замок, все, тупик, он ее без руны не откроет. А шуметь, ох, как не хотелось, и силы невеликие тратить тоже.
Мысленно попросив у бога помощи, Радим толкнул дверь сначала легонько, потом подналег на нее всем телом, но та даже не шелохнулась. Вздохнув, он активировал руну силы, и саданул ногой со всей дури. С другой стороны что-то хрустнуло, потом звякнуло, доска пошла трещиной, появилась щель, в которую пробивался тусклый свет, больше усилий прилагать не требовалось. Так что, деактивировав обе руны, Дикий подлег плечом на створку, и дверь, скрипнув металлом, пошла вперед. Радим плотно зажмурился, после чего медленно приоткрыл веки, привыкая к яркому свету, ломиться вперед Вяземский, не спешил. Привыкнув к освещению, он взглянул на мир за дверью, и только рот открыл от удивления, это было не зазеркалье, уже такое привычное и вполне себе родное, это было нечто. Радим смотрел на расколотый мир. За дверью была узкая полоска земли, метров пять всего, дальше начиналась пустота. А метрах в сорока перед ним и чуть выше прямо в небе висел приличных размеров остров, на котором какие-то полуразрушенные строения, очень напоминающие заводские цеха, во всяком случае, заводские трубы, кусок железной дороги с электровозом. Чуть справа от него висел другой остров, на котором располагался торговый центр, вернее, его кусок, примерно половина, остальное исчезло вместе с другим куском острова. И таких арт-объектов в поле зрения с два десятка. А еще тут была жизнь, не та имитация в виде зеркальных фантомов, куда-то спешащих по своим делам. На одном из дальних островов передвигалась группа людей, укутанная во все черное, отряд человек в семь с какими-то копьями и мечами в руках. Но видно было плохо, все же их разделяло почти метров триста. А еще Радим увидел старых знакомых — черных теней. Не сказать, что дофига, но десяток в поле зрения нашелся, и на этот раз это были не просто человеческие фигуры, скрывающиеся от света в темных подворотнях и подъездах зазеркалья, это были существа самых различных форм, шесть лап, две, четыре, клыки, когти, шипы, размером с кошку, собаку, лошадь. Метрах в двухстах висел какой-то поселок. По улице там шел настоящий исполин высотой в два-три человеческих роста, напоминающий носорога, вставшего за задние лапы, но это утрировано, хотя морда была похожа.
Радим сделал первый очень осторожный шаг наружу. Повертев головой, обнаружил, что справа и слева такие же острова, причем их настолько много, что просто невероятно. Они были везде, и далеко в вышине угадываясь небольшими черными точками, и далеко внизу. Никаких облаков никакого солнца, весь этот мир был залит каким-то слегка бледным холодным светом, крайне неприятным, хотелось надеть солнечные очки, чтобы он так не раздражал, но чего у Радима не было, того не было. Радим обошел остров по кругу. Надо сказать, это было очень интересное место, тридцать шагов в диаметре, посредине каменная надстройка, откуда он вышел, два чахлых деревца, и все. Никакого подземелья, откуда он явился, и быть не могло, а еще тут не было никакого деревянного дома, где могли держать Фабера. Он обнаружился в двух островах справа и выше на полсотни метров. Двухэтажный, бревенчатый, совсем древнего вида, напоминающий маленькую крепость. А еще там были люди, всего двое, только вот закутаны они во все красное.