Тростник под ветром
Шрифт:
— Как видно из вашей статьи, напечатанной в журнале «Синхёрон», вы придерживаетесь мнения, будто продвижение нашей армии в южные районы Индо-Китая есть не что иное, как подготовка войны с Америкой.— в» голосе майора послышались повелительные, не допускающие возражений интонации. Он пристально, исподлобья смотрел на Киёхара, и взгляд его говорил, что от пего не ускользнет никакая, даже самая малейшая, ложь. Не давая Киёхара опомниться, майор так и забрасывал его вопросами, занимавшими не менее четырех страниц в записной книжке, которую он достал из кармана.
— Да, я считаю это подготовкой к войне.
— Что дает вам основания утверждать это?
– Да ведь вступление войск само по себе есть не что иное, как подготовка к войне. Вот и вчера, выступая по радио, военный министр сказал, что «части императорской армии выступили за пределы родины, в далекий Индо-Китай, чтобы до конца выполнить свой моральный долг по охране безопасности и спокойствия Восточной Азии». За границей подобное заявление способно вызвать
— Вот как? Что же вам не нравится в этих словах?
— Да посудите сами! Что представляет собой это пресловутое японо-французское соглашение о «совместной обороне»? Франция вовсе не стремилась к этой злополучной «совместной обороне». Просто под нажимом Японии ее насильно принудили заключить это соглашение, раз уж Япония настаивает на своем желании во что бы то ни стало «оборонять» Индо Китай... И не считаясь с этими фактами, выступать по радио с речами о выполнении морального долга... Может быть, это и сойдет для японцев, поскольку они совершенно дезинформированы, но у иностранцев подобные заявления не.вызовут ничего, кроме смеха.
— Ведь вы не бывали в Индо-Китае и не знаете конкретной обстановки в стране?
— Да, что представляет собой Индо-Китай в последнее время — не знаю.
— Следовательно, вы не можете судить о том, выполняет ли японская армия свои моральные обязательства при осуществлении совместной обороны, или не выполняет. Ведь вам же об этом ничего не известно.
— Нет, известно.
— Что вам известно?
– - Наиболее существенное. Примерно неделю назад в Японию возвратился Синода-кун*, сотрудник нашего консульства в Сайгоне. Я два часа беседовал с ним в министерстве иностранных дел о положении в Индо-Китае и убедился, что мои предположения правильны. Кроме того, я встречался с господином' Кэнкити Иосидзава, который назначен полномочным послом Японии в Индо-Китае и в ближайшее время выезжает к новому месту службы. Что до Синода-кун, то, признаюсь, беседа с ним меня несколько разочаровала... Он дипломат, но смотрит на вещи глазами армейского офицера. Радуется, что «благодаря мощной поддержке армии» удалось привести переговоры к желаемым результатам, «сверх всякого ожидания, гладко и быстро»... Однако, с точки зрения дипломатии, подобный успех не может считаться настоящим успехом... А вот господин Иосидзава несколько по-иному оценивает события. Он едет в Индо-Китай, чтобы по мере сил пресекать беззакония, чинимые в стране нашими военными властями. Само собой разумеется, что военные руководители решили учредить в Индо-Китае посольство вовсе не для «нормализации отношений», как они об этом твердят, а просто для отвода глаз,— это сделано исключительно с оглядкой на заграницу, ради соблюдения внешних приличий... Но Коноэ, воспользовавшись этим, умышленно направляет в Индо-Китай такого видного дипломата, как Иосидзава, чтобы хоть таким путем несколько ограничить там произвол военных властей. Господин Коноэ говорил об этом непосредственно мне, так что все это абсолютно точные сведения. Полковник Тёг - представитель командования армии, и капитан первого ранга Хориути — представитель военно-морского флота, будут находиться под началом посла Йосидзава. Вся полномочная власть целиком и полностью передается послу. Этого добился Коноэ, чтобы хоть таким путем немного успокоить Америку... А тем временем военное руководство, совершенно не считаясь с усилиями премьера, сводит на нет все его начинания, крича о «моральном долге», о «безопасности Восточной Азии» и тому подобном...
— Сводит на нет все начинания премьера?.. Конкретно, какие факты вы имеете в виду?
— Возможно, вы не в курсе событий. Я тоже не касался некоторых фактов в своей статье, опубликованной в «Сипхёроне». Ведь они, пожалуй, носят секретный характер. По если вы спрашиваете, извольте, я поделюсь с нами тем, что мне известно.
За окном еще сильнее зашумел ливень, резкий ветер трепал густые ветви платанов. Очевидно, тайфун наконец разразился.
Вот нам первое доказательство того, что Япония в своих действиях по отношению к Индо-Китаю меньше всего помышляет о выполнении «морального долга» или о сохранении мира,— начал Киёхара, невольно сбиваясь па тон доклада.— Была полностью завершена подготовка к высадке японского десанта в заливе Камэруи и в Туране, на тот случай, если бы Франция отказалась подписать соглашение о «совместной обороне». Один этот факт говорит сам за себя. В составе эскадры конвоя, базировавшейся на острове Хайнань, имелось даже два авианосца... А потом, едва было подписано соглашение, с острова Хайнань немедленно вылетели самолетом в Сайгой три офицера Генерального штаба, которые изъездили Индо-Китай вдоль и поперек, осматривая все аэродромы и военные сооружения. Что это, как не подготовка к войне? Вступившие в страну воинские части приступили прежде всего к строительству и оборудованию новых аэродромов. Больше их ничто не интересовало. Начиная с тридцать первого- -с первого же дня оккупации — и вплоть до нынешнего времени армия и флот ведут строительство аэродромов чуть ли не в двадцати пунктах. Военные транспорты, прибывающие в Индо-Китай, везут почти исключительно оборудование для аэродромов... Недаром, узнав о вступлении японских войск в Индо-Китай, Черчилль обратился к Рузвельту с предложением направить Японии
Жандармский майор все так же пристально, исподлобья смотрел на Киёхара. Он не перебивал его. Сэцуо неправильно истолковал его молчание, решив, что убедил своего собеседника. А в действительности майор не испытывал ничего, кроме ненависти к этому вольнодумцу, который осмеливается клеветать на действия военного руководства.
— Еще один вопрос, теперь уже из другой области...— майор откинулся на спинку стула и затянулся папиросой, приняв спокойную позу человека, чувствующего за спиной поддержку мощной организации — армии. Майор держал себя, как человек, который, зная о собственной полной безопасности, с высоты своего превосходства с осуждающим презрением смотрит на собеседника.— Вы, наверное, полагаете, что беда будет невелика, если нынешняя война кончится для Японии поражением?
Вопрос был не из приятных. Киёхара стало не по себе.
— Поражение было бы чрезвычайно прискорбно.
— Гм... По разве единство общественного мнения, единство всех помыслов народа не является главным, необходимым условием победы?
— Разумеется, является.
— Вам, вероятно, известно, какие огромные усилия прилагает сейчас и правительство и военное руководство для создания такого единства?
— Да, я знаю об этом.
— Отлично. В таком случае, для чего же, позвольте спросить, в то самое время, когда военное командование старается разъяснить народу, что наши войска вступили в Индо-Китай исключительно во имя выполнения взятых на себя моральных обязательств по совместной обороне этой страны, вы публикуете статьи, сеющие сомнения и вводящие в заблуждение общественное мнение?
— Вы ошибаетесь. Я вовсе не имел в виду ничего подобного. Моя статья — это просто-напросто справедливая критика, не больше.
— Справедливая критика? Значит, вы считаете, что если критика справедлива, то можно мутить умы?
— Что такое?! По послушайте!..— несколько растерянно проговорил Сэцуо Киёхара.— Вы сами все время упоминаете об общественном мнении. Но ведь если общество заблуждается, его надо направить по правильному пути!
— И вы считаете, что, опубликовав пару статей, вы сумеете направить общественное мнение в должное русло?— холодно сказал майор.— Вы считаете, что ваши статьи обладают столь могущественной силой воздействия? Руководство армии на протяжении долгих лет прилагало все силы для того, чтобы идейно возглавить народ, и добилось этого только ценой огромных усилий. Да и сейчас еще эта задача осуществлена далеко не полностью. Журнал «Синхёроп» выходит тиражом в шестьдесят или в семьдесят тысяч. Даже если предположить, что все его подписчики придерживаются одинаковых с вами взглядов, все равно, с точки зрения всего народа в целом, это не более, чем горстка смутьянов... Вот единственный результат, которого вы способны добиться.
— Но позвольте... Вы толкуете все это как-то уж чересчур произвольно! Ведь так же получается, что никакая критика невозможна! А без критики что же станет с нашим общественным мнением?
— Критику осуществляют органы, призванные руководить обществом, и делают это на основе тщательного изучения всех фактов. Этого вполне достаточно.
— Нет, я не могу с этим согласиться. Значит, критику со стороны вы считаете бесполезной?
— Неужели вы думаете, что ваше единоличное мнение более правильно, чем руководящий курс, который является результатом неустанного труда нескольких десятков людей, возглавляющих армию? Или вы считаете всех военных до такой уж степени ни па что не пригодными?
— Иными словами, вы запрещаете мне впредь заниматься обзорами текущей политики, так?
— Ничего подобного. Продолжайте писать, пожалуйста... Критиковать — ваше право, во желательно, чтобы ваша критика шла в ногу с руководящим курсом властей.
— То есть, попросту говоря, вы предлагаете мне славословить действия военного руководства?
Жандармский майор чуть усмехнулся, глядя со снисходительной жалостью на своего окончательно растерявшегося собеседника.
На обед Киёхара принесли чашку лапши с едва заметными признаками растительного масла; затем опять продолжалось «расследование». Вечером ему разрешили уйти, и он вернулся домой под проливным дождем, совершенно подавленный. А на следующее утро его снова вызвали в жандармское управление.