Троя

Симмонс Дэн

— Ты многому научился, — заметил старец, — но далеко не всему необходимому, дабы…

— Да-да, конечно, — перебил его Харман. — Поверь, я бы слушал гораздо внимательней, если б не знал, что ты явился в наш мир через ту же дверь, заодно с нашими нынешними врагами. «Посты» целую тысячу лет искали контакта с пришельцами, чужаками. Ради этого они переиначили квантовую структуру всей Солнечной системы, а получили в гости мозг с руками, да престарелого кибервируса из пьесы Шекспира.

Седовласый маг лишь усмехнулся в ответ. Женщина раздраженно тряхнула

головой, налила себе кофе и выпила, не проронив ни слова.

— Даже если мы пожелаем нагрянуть к Сетебосу, — проговорил Просперо, — это невыполнимо. Со времен вируса Рубикона в Парижском Кратере нет ни одной башни-станции.

— Ну да. — Харман вернулся в комнату, взял со стола чашку и стоя допил свой кофе. А потом резко выпалил: — Почему я не могу свободно факсовать?

— Что? — переспросила Мойра.

— Почему? Я уже знаю, как вызвать функцию без помощи воображаемых фигур, но даже теперь ничего не выходит. Мне нужно обратно в Ардис.

— Сетебос отключил факс-систему планеты, — ответил маг. — Как павильоны, так и свободное перемещение.

Мужчина кивнул, задумчиво потер подбородок и щеки. Ладонь оцарапала полуторанедельная поросль, почти полноценная борода.

— Стало быть, вы двое, да еще, наверное, Ариэль, можете квант-телепортироваться куда вам вздумается, а я сиди в этом чертовом вагончике, будто приклеенный, до самой Атлантической Бреши? Вы что, всерьез решили, что я доберусь пешим ходом по дну океана до Северной Америки, а там и до Ардиса? Да прежде Ада умрет от старости.

— Нанотехнологии, наделившие вашу расу функциями, — промолвил маг печальным старческим голосом, — не предусматривают возможность квантовой телепортации.

— Но ты ведь можешь перенести меня домой, — возразил Харман, возвышаясь над сидящим на тахте собеседником. — Возьми меня за руку и квитируйся. Это же так просто.

— Все далеко не так просто, — ответил Просперо. — И ты уже достаточно грамотен, чтобы понимать, что ни Мойра, ни я не поддадимся твоим угрозам или запугиванию.

Очнувшись, похищенный первым делом сверился с орбитальными часами, а когда узнал, что пробыл без сознания почти девять суток… Мужчине вдруг захотелось перебить кулаком посуду и сломать стол.

— Мы следуем по одиннадцатому маршруту, — начал Харман. — За Эверестом полагалось свернуть на дорогу Ха Ксиль Шань — и мимо Тарима Пенди. Может, я нашел бы там соньеры, оружие, вездеходы, левитационную упряжь, непробиваемые латы — все, что так необходимо Аде и остальным уцелевшим, чтобы сражаться и выжить.

— Мы… отклонялись от курса, — ответил маг. — Было бы довольно опасно выходить из башни в Тариме Пенди.

— Опасно! — хмыкнул мужчина. — Как будто бы этот мир безопасен, а, маг и Мойра?

— Прежде чем погрузиться в хрустальный чертог, ты казался мне более зрелым, — презрительно бросила женщина.

Харман не стал с ней спорить. Он поставил чашку, уперся руками в стол, пристально посмотрел Мойре в глаза и произнес:

— Насколько

мне известно, Глобальный Халифат послал войниксов через время для того, чтобы убивать евреев. Но зачем вы, «посты», сохранили девять тысяч сто четырнадцать соплеменников Сейви, направив их в космос? Почему бы не взять их с собой на кольца или куда-нибудь еще в надежное место? К примеру, вы ведь уже нашли в другом измерении Марс и терраформировали его. Разве так уж нужно было превращать людей в нейтрино?

— Девять тысяч сто тринадцать, — поправила Мойра. — Сейви осталась.

Возлюбленный Ады ждал ответа на свой вопрос.

Женщина поставила кофе. Взор ее полыхал от гнева, в точности как у покойницы.

— Мы уверяли, будто заключаем народ Сейви в нейтринную петлю всего лишь на несколько тысяч лет, пока не приберемся на планете, — глухо сказала она. — Люди решили, что речь идет о реконструированных из РНК чудовищах — динозаврах, кошмар-птицах, а также первобытных саговниковых лесах, разбросанных по всему свету еще со Времен Безумия, но мы имели в виду и прочие мелочи вроде войниксов, Сетебоса, той ведьмы в орбитальном городе…

— Но вы не убрали войниксов, — перебил Харман. — Они были активированы и возвели свой Третий Храм на Мечети Купола…

— Мы не смогли истребить их, — ответила Мойра, — зато поменяли программу. Серые твари служили вам добрых четырнадцать веков.

— А потом принялись убивать нас направо и налево, — заметил Харман и обратил пристальный взгляд на мага: — И все началось после того, как ты подучил меня и Даэмана разрушить орбитальный город, где вы с Калибаном… отбывали заключение. Ради чего, Просперо? Чтобы вернуть себе еще одну утраченную голограмму?

— Скорее эквивалент лобной доли мозга, — проговорил старец. — И потом, войниксы начали бы резню, даже если бы вы не тронули контрольные элементы моего города на экваториальном кольце.

— Почему?

— Сетебос, — пояснила аватара логосферы. — Истек полуторатысячелетний срок его заточения на иных Землях и терраформированном Марсе. Стоило многорукому открыть первую же Брано-Дыру и почуять здешний воздух, войниксы тут же вернулись к первоначальной программе.

— Заложенной три тысячи лет назад, — прибавил мужчина. — Да, но среди «старомодных» нет ни одного человека иудейского происхождения.

Маг пожал плечами.

— Безголовые твари не знали этого. Во времена Сейви все люди были евреями, следовательно… Войниксы ведь не слишком умны. Они заключили, что люди и есть евреи. Если А равняется В, а В равняется С, выходит, что А равняется С. Крит — остров, и Англия — остров, а значит…

— Крит и Англия — одно и то же, — закончил Харман. — Однако вирус Рубикона явился не из лабораторий Израиля.

— Ты совершенно прав, — кивнул Просперо. — На самом деле Рубикон стал единственным существенным вкладом исламского мира в науку всего остального мира за две тысячи лет беспросветного мрака.