Трудно удержать
Шрифт:
Я смеюсь, запрокинув голову. Честно говоря, ничего другого я сделать просто не в состоянии. К тому же это менее противоречиво, чем пожирать взглядом его великолепное тело.
– Рада за тебя, – заявляю я, решительно кивая. – Валяй, принимай душ.
– И приму.
– На будущее, меня не так легко шокировать.
– Принято к сведению. Хотя я всего лишь ориентировался на то, что хочу принять душ, а ты в моей ванной. – Он едва сдерживает улыбку. – Впечатлена?
– Чтобы меня впечатлить, требуется нечто большее.
– Знаю. Судя по твоим навыкам вести переговоры, ты еще
– Ой, да ладно, – закатываю я глаза, когда он включает воду и заходит в душевую кабину.
– Не волнуйся, дорогая. Я и сам еще не отошел от твоего бикини.
Я вскидываю голову, чтобы встретиться с ним взглядом сквозь запотевшее стекло, и получаю в ответ сногсшибательную улыбку.
Я могу лишь качать головой, стараясь не обращать внимания на его слова, пока выхожу из ванной, пересекаю коридор, возвращаюсь в комнату и прислоняюсь спиной к двери.
Прикрыв глаза и улыбаясь, я раз за разом мысленно проигрываю наш разговор. Раш умеет дразнить и флиртовать, и у меня проблемы, раз уж я делаю такие выводы, поговорив с ним лишь дважды.
Последние несколько дней сильно ударили по моему эго и самооценке. Разве плохо, что благодаря Рашу я чувствую себя немного лучше? Неужели это еще хуже, чем то, что я работала без остановки несколько месяцев подряд и совсем не заботилась о себе?
Под заботой о себе я подразумеваю возможность получить то, что хочу. И черт меня дери, я хочу Раша.
У меня возникло ощущение, что и Раш не из тех, кто стал бы медлить. Он берет и требует, а если ты за ним не поспеваешь, переходит к новой цели.
В этом есть особый вызов, притяжение.
Почему меня так привлекают спортсмены? Сильные руки, мощные тела, надменность человека, который знает, что хорош в своем деле, преданность профессии… Для меня они словно криптонит.
– Господи, – шепчу я и заправляю прядь волос за ухо.
Раш может стать ужасной ошибкой. Ужасной, великолепной ошибкой, способной принести невероятное удовольствие. Это стало ясно после одного дня, но все веселье в том, что я уже знаю, что совершу эту ошибку.
И совсем об этом не жалею.
Я женщина, которая получает желаемое, ничего не стыдясь и не страшась… И я хочу Раша Маккензи.
Глава 8. Раш
В животе у меня урчит так громко, что этот звук заглушает стучащую в ушах кровь.
Веди себя как обычно, Раш. Медленно осмотри продукты, полистай журналы, как будто пустой желудок не проедает внутри тебя дыру. Не думай о печенье, которым набил карманы, или о банане, что спрятал за поясом штанов и прикрыл курткой.
Я снова чувствую головокружение. Оно настолько сильное и неумолимое, что я вынужден схватиться за край стеллажа, лишь бы не потерять сознание.
Прошло уже двадцать четыре часа (думаю так, хотя точно не помню) с тех пор, как я доел остатки протеинового батончика, которым
Те самые навыки, которые, я молюсь, избавят меня от этого кошмара.
Потому что я близок, так близок к тому, чтобы выиграть единственную стипендию, каждый год предлагаемую Ливерпульской академией.
Не просто стипендию, а шанс все изменить. Благодаря этому я не только окажусь на шаг ближе к тому, чтобы играть в Премьер-лиге, но и получу жилье и деньги на еду. Немного, но куда больше того, что есть у меня сейчас.
Тогда я смог бы перестать притворяться, что одна из квартир на Крестфолл-лейн принадлежит мне. Люди видят, как я направляюсь туда, но не замечают парня в футбольной форме, что заворачивает на расположенную позади аллею. Ни у кого не вызывает подозрений заброшенный почтовый ящик, в котором иногда оставляют письма для мистера Маккензи. Никто не догадывается, что это я повесил замок на маленький сарайчик за домом. Что я нашел место, чтобы спрятаться от дождя. В сарае стоит раковина, в которой я могу умыться и постирать одежду.
Благодаря этому я способен притворяться обычным подростком в городке Кебри: ходить в школу, проводить каждую свободную минуту на поле и втайне ото всех выпивать пинту пива.
Но мне необходимо это делать. Только так мои мечты смогут осуществиться. Только так у меня появится шанс.
Либо играть в профессиональный футбол… либо ничего.
Никому не было дела до того, что Моди Маккензи умерла от рака. Еще меньше всех интересовало, что стало с ее пятнадцатилетним сыном.
– Простите, молодой человек, – я вздрагиваю, когда ко мне обращается маленькая старушка: она стоит у меня за спиной и внимательно смотрит на меня большими, как у совы, глазами. – Могу я взять это? – указывает она на пачку лапши прямо передо мной.
Это возвращает меня к реальности. К мукам голода, к мышцам, что болят после тренировки. К надежде, окрашенной отчаянием. К стремлению сохранить все в тайне. Потому что, если не выберусь отсюда, я упаду в обморок, и тогда найдут еду, которую я пытался украсть.
Тогда придет конец всему: мечтам, возможности сбежать.
Всему.
Я пришел в этот магазин не просто так. Только здесь меня еще не поймали. Только здесь кассиры не ходят за мной по пятам, чтобы удостовериться, не прикарманил ли я что-то.
– Да, – коротко киваю я. – Простите, я просто…
– Задумался о предстоящей игре? – спрашивает она и указывает на мою спортивную форму футбольного клуба «Ливерпуль». – У «Манчестер Юнайтед» нет шансов.
– Это уж точно, – бормочу я, а потом коротко улыбаюсь и поспешно выхожу из магазина, опустив голову и обхватив себя руками, чтобы защититься от вечернего холода.
Как только я отхожу достаточно далеко от здания, срываю с банана кожуру и тут же начинаю поглощать его. У меня болит и урчит в животе. Съев половину, я разрываю упаковку печенья с неистовством, которое способен понять только тот, кто по-настоящему голоден.