Трудно удержать
Шрифт:
Притормози, Леннокс.
А не то потеряешь рассудок.
– Вообще-то я тут работала, – провожу я рукой по волосам Раша.
– Знаю, но также ты работаешь со мной. Поскольку в последнее время ты совсем не обращаешь на меня внимания, я решил сделать так, что ты больше не сможешь меня игнорировать. – Раш открывает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.
– Вряд ли можно сказать, что я тебя игнорировала.
– Тогда почему только я сейчас в лежачем положении? – Его
Но каким бы приятным ни было это зрелище, я вздыхаю. Только это мне и остается. Рашу стоит отдать должное, ведь он не сдавался на протяжении всей недели.
Начиная от разгуливания в спортивных штанах, что низко свисают на бедрах, и заканчивая тем, чтобы занять любое пространство, в котором я нахожусь. Он определенно намерен изматывать меня до тех пор, пока я не сдамся.
Если я разговариваю с клиентом, он плюхается на стул, вытягивает ноги прямо передо мной, как будто меня там и нет, и начинает листать ленту в своем телефоне.
Если я работаю на компьютере за обеденным столом, он включает первый попавшийся матч и принимается его комментировать, чем сводит меня с ума.
Если я на кухне, он запрыгивает на столешницу, прямо там же, где я готовлю, и начинает пробовать мою стряпню.
Я очень гордилась тем, что не поддавалась на провокации, но чем больше Раш проводит времени рядом и чем меньше влияния извне напоминают о моем несоответствующем поведении, тем сильнее я осознаю – с кем я сплю, и правда никого не касается.
– Лучше тебе это прекратить, – ворчу я.
– Что прекратить?
– Полагать, что все мое время принадлежит тебе.
– Но разве твоя работа не состоит в том, чтобы делать меня счастливым? Так что, по сути, твое время – мое время. – Когда он снова улыбается, я перевожу взгляд на его грудь. Замысловатые татуировки покрывают левое плечо и спускаются к запястью. Они представляют собой мозаику из слов и изображений, самое существенное из них – своего рода компас, вокруг которого вращаются все остальные. Я изучаю каждую, а Раш просто следит за мной.
– У тебя какой-то пунктик против футболок? – бормочу я.
– Да. Раз уж ты затронула эту тему. Стыдно носить их в такую хорошую погоду. Тебе самой стоит попробовать.
– В Штатах женщинам не разрешают разгуливать топлес.
– А следовало бы. Я никому не скажу, если ты ее снимешь. Конечно, при условии, что и сама сохранишь это в секрете.
– Очень смешно.
– Скажи-ка мне вот что, Леннокс.
– М?
– Почему ты здесь? Не только же из-за ВЛПС. Я слышал, как ты разговариваешь с сестрами и отцом. Ты явно скучаешь по ним.
Я, осознающая, насколько Раш прав, и охваченная волной эмоций, мягко улыбаюсь.
– Скучаю.
– Тогда, может, объяснишь?
– Только если ты сделаешь
Наши взгляды на мгновение встречаются – безмолвный вызов, подчеркнутый оттенком сексуального напряжения, который никто из нас не в силах отрицать. Сердцебиение Раша учащается под моей ладонью, которую я кладу ему на грудь, и тут же понимаю, что воздвигнутые мной барьеры рушатся.
– Ты расстроена.
– Иногда члены семьи расстраивают нас, даже если и непреднамеренно.
– Что случ…
Я прижимаю палец к губам Раша, чтобы наклониться и поцеловать его. На мгновение, когда наши губы встречаются, он замирает, но прикосновением языка я побуждаю его открыть рот.
Раш колеблется.
– Что мы делаем, Нокс? – шепчет он у моих губ.
Нежность, которую нам еще предстоит испытать, кажется невероятно приятной, особенно из-за прозвища, которое он использует, только когда мы остаемся наедине.
– Я целую тебя, – я снова скольжу языком между его губ.
– Я думал, существуют правила.
Еще одно прикосновение. Раш тихо стонет, когда я прикусываю его губу, прежде чем отодвинуться и ответить:
– Правила и правда есть.
– А ты их нарушаешь.
Мы неотрывно смотрим друг на друга: глаза Раша темнеют, наше дыхание смешивается.
– Учусь у тебя.
И на этот раз я не прерываюсь. Растворяюсь в моменте. В Раше. В том, как нуждаюсь в связи с этим мужчиной, и знаю, что он доставит мне удовольствие. Мужчина, который просто не способен причинить мне боль.
Нам известно, что это ни к чему не приведет.
Что через несколько недель мы вернемся к прежнему образу жизни. Поэтому, несмотря на предупреждения, несмотря на обещания, которые себе дала, я иду на поводу у внутренней боли – не только физической, но и эмоциональной – от желания установить с кем-то связь, поскольку чувствую себя оторванной от всего остального.
Раш прерывает поцелуй и изучает меня внимательным взглядом. Мне же интересно, что он видит. Некомпетентного агента, пытающегося поступить правильно по отношению к своей семье, или упрямого агента, пытающегося найти себе место в мире, где все совсем не так, как кажется? Или все же женщину, которая пытается сделать и то и другое, при этом желая урвать момент для себя?
– Ты не предлагала стать моим агентом, – шепчет Раш.
– В настоящий момент у меня в голове намного больше вещей, чем мысли о том, кто же ведет переговоры от твоего имени.
– И что же это за вещи?
– Например, наши поцелуи, – я наклоняюсь, чтобы подразнить его.
– Ох, – выдавливает Раш, и я заглушаю этот звук новым поцелуем.
Он тянется к моему затылку, чтобы придвинуть меня ближе, но в то же время позволяет мне взять инициативу в свои руки. Раш реагирует на каждое мое действие. Мой вздох только усиливается его тихим стоном.