Трудно удержать
Шрифт:
Проведя рукой по лицу, я направляюсь на кухню, чтобы налить себе чего-нибудь покрепче. Мне нужно что-то, что поможет осознать услышанное.
– Как это случилось? – спрашиваю я и морщусь, потому что виски обжигает горло.
– Все началось около пяти месяцев назад, после тренировки. Клуб только что заявил, что подумывает избавиться от меня из-за плохой игры. Я сидел в машине и, клянусь, приятель, был разбит. Как раз собирался принять немного обезболивающего, чтобы снять напряжение…
– Черт возьми, Рори. Как ты можешь принимать это дерьмо…
– Я перестал. Клянусь. Я увидел,
Гребаный придурок.
– Рори…
– Я не шучу. Придурок ударил ее, а потом прошел к машине, уселся за руль и стал ждать, когда она к нему присоединится. Словно ничего не случилось. Когда они отъезжали с парковки, Эсме посмотрела в мою сторону – по ее щекам текли слезы, а в глазах было столько стыда…
– Ты так и не вышел? Ничего не сказал?
– Нет. Хотелось бы мне поступить по-другому, но я был наполовину обдолбан. Не хватало еще, чтобы капитан команды доложил клубу о том, что я употребляю.
– И что случилось потом?
– Все закрутилось. Помнишь, как на прошлой неделе я заболел и пропустил тренировку?
– Так ты не был болен?
– Нет, я напился и накачался, но где-то около одиннадцати вечера в мою дверь постучали. На пороге стояла Эсме. Она была избита, под глазом виднелся синяк. Она сказала, что только я знаю о происходящем, что она видела меня тогда на парковке. Ей нужно было где-то спрятаться, пока Сет не успокоится. Так все и началось.
– Черт возьми, приятель.
– Знаю, похоже, что я придумываю, но это правда. Она помогла мне обратиться к психологу, вытащила меня из пучины. Я же помогал ей скрыть все от прессы и каким-то образом… мы полюбили друг друга. Она изменила мою жизнь к лучшему, Раш. Я не чувствовал себя так хорошо уже долгие годы. Мой разум чист, я регулярно хожу к психологу, чтобы научиться жить с депрессией. Да, плохие дни все еще случаются, но как я могу не любить свою жизнь теперь?
– Почему вы не обратились в полицию? Или к твоему отцу? Почему…
– Эсме умоляла меня этого не делать.
– Ты мог хотя бы поговорить с матерью. Хелен помогла бы тебе. Для нее ты – смысл жизни.
– Я наделал столько ошибок, Раш, поэтому не мог признаться ей, что снова употребляю. Не мог нанести такой удар единственному человеку, который в меня верил. Человеку, который столько раз выручал меня. – На глаза Рори наворачиваются слезы, и от их вида, от его слов я чувствую себя так, словно меня ударили ножом в грудь. – Я не мог разочаровать ее, потому что в последнее время только это и делал.
– Чушь какая. Она любит тебя.
– Да, но любовь не избавляет от боли, которую ты причинил. Только немного приглушает ее.
Как же он прав.
– И что теперь? Что мы будем делать?
Смотря на меня, Рори вздыхает.
– Эсме говорит, что ждет подходящего момента, чтобы уйти от Сета. Она приводит в порядок юридические
– А если она так и не уйдет от него? Что тогда будешь делать?
– Уйдет. Я точно знаю.
Я смотрю на старого друга и понимаю – он верит в то, что говорит. Смотрю, чтобы определить, каким хрупким может быть его выздоровление. Сможет ли он выдержать пристальное внимание, под которым я сейчас нахожусь, и остальное дерьмо, связанное с этой историей?
Или снова погрузится в пучину депрессии и отчаяния, от которых спас меня много лет назад? Потому что я знаю, каково это – оказаться на самом дне. Знаю, каким несчастным себя чувствуешь, когда твоя жизнь рушится и ты не понимаешь, для чего встаешь по утрам. Я знаю.
Глава 28. Леннокс
– Папа сказал, ты охотишься на Раша Маккензи.
Я смотрю на лицо Брекстон на экране моего компьютера и даже не стараюсь скрыть удивления. Хотя когда что-то в нашей семье оставалось в секрете?
– Ну я рада, что папа посвящает всех в то, что может и не случиться.
– Заполняй ты памятные записки и отвечай на наши сообщения, могла бы и сама обо всем рассказать, – отвечает она.
– Я их получила, но не вижу смысла отвечать, раз уж вы и так знаете, за кем я охочусь. Если есть вопросы, задайте их папе. Уверена, он на них ответит.
– Ответь сама. Когда ты в последний раз участвовала в еженедельных собраниях?
– Я в Калифорнии, – насмешливо замечаю я.
– Да ладно, – смеется моя сестра. – Вот почему я звоню тебе по видеосвязи, чтобы до тебя дошло, что мы живем в эпоху цифровых технологий, и эти большие квадратные устройства, за которыми мы целыми днями работаем, позволяют нам общаться друг с другом так, словно мы находимся в одной комнате, – закатывает она глаза. – Следующее оправдание.
– Это не оправдание, я просто занята.
– Все мы заняты. – Брекстон вскидывает брови, словно бросает мне вызов сказать что-то еще, но она – королева словесных перепалок, так что я решаю отступить.
– Ну и кто фыркнул или застонал, когда папа сказал, что я охочусь на Раша? – спрашиваю я.
– То есть?
– То есть я вас знаю. Между вами точно разгорелась дискуссия, в ходе которой было брошено несколько ехидных комментариев, а кто-то даже поднял руку, чтобы вызваться и заполучить его вместо меня. – Я, сидя за кухонным столом, откидываюсь на спинку стула.
– Разве можно нас винить?
Мне хотелось бы проигнорировать честность, что слышится в ее голосе, но я не могу. Как, когда сама сейчас пытаюсь найти место под солнцем? Я неделями клялась, что больше не буду спать с Рашем, а потом буквально попросила об этом в сауне.
И теперь хочу его даже сильнее, чем прежде.
Как мне убедить сестер, что я не провалю задание, когда не могу сдержать данное себе же обещание?
Кстати, о поиске места под солнцем. Кто бы мог подумать, что секс с Рашем будет считаться провалом?