Трудный ребенок

Ангел Ксюша

Возможно, скоро я верну дочь.

Должно быть, кен Влада и правда обладал особыми свойствами, но через два дня я восстановилась настолько, что смогла выгнать третьего нали без особых увечий. Лежала на кровати, смотрела в потолок и думала о том, сколько мне еще предстоит сделать. Глеб молчал и гладил меня по голове, и, хоть он и был со мной, необъяснимое чувство одиночества поселилось внутри. Словно я одна, и никто никогда не сможет понять меня. А клеймо чокнутой закрепится за мной навсегда.

А

тот вечер, как яркая головокружительная вспышка, не шел из головы. Сколько еще будет других – серых, промозглых вечеров, пропитанных тоской, когда я буду вспоминать те мгновения и жалеть, что все так быстро кончилось. Пусть мои чувства и пропитаны проклятием, но других нет. Дружба, верность, любовь к дочери – ничто из этого не кружит голову так, как запретные желания, которые иногда воплощаются в реальность.

Но на то они и запретные, что предполагают некую черту, переходить которую нельзя. А жаль. Наплевать бы на все и...

Четвертый нали не принес мне ничего, кроме разочарования. Флиртовать с малознакомым мужчиной в супермаркете оказалось занимательно, а ночью нали вошел в жилу, но особых изменений я не почувствовала. Возможно, потому что мысли были не о том.

Перед тем, как впустить пятого, я читала учебник по физике. Учеба – не мой конек, и в школе я сидела тихо на задних партах, усиленно все конспектировала и кое-как отвечала на уроках. В общем, на троечку этого хватало, а больше мне и не требовалось.

Через пять минут информация о джоулях, амперах и вольтах перестала восприниматься напрочь, но я заставила себя продержаться еще полчаса. После чего с гордостью мысленно окрестила себя героиней и легла спать.

А утром проснулась с болью в висках. Что только не лезло в голову – и таблица умножения, и устройство гидравлической системы, и сложные логарифмические уравнения. Только вот все это настолько перемешалось, что извлечь мало-мальскую выгоду из сумбурной каши представлялось сомнительным. Не говоря уже о том, чтобы превратить кусок металла в золото. Силу пятого нали явно переоценили.

Я прогнала его быстро – то ли он недостаточно сильно вцепился в жилу, то ли мое восстановление пошло быстрее.

С шестым пришлось повозиться. Я ж сразу стала красоткой. Смотрела на себя в зеркало и поверить не могла, что у меня такая офигенная внешность. Глазищи большие, голубые, как у героинь русских сказок. Аленушка вылитая! Только коса не русая, а пепельно-белая. И волосы необычного оттенка – девушки готовы платить бешеные деньги парикмахерам, чтобы добиться такого. И хорошо, что ростом не вышла – маленьких ведь любят.

– Хватит в зеркало пялиться – счастье свое проглядишь, – проворчал Глеб, отвлекая меня от созерцания собственной безупречности. – Обедать идем.

Я пригладила на удивление мягкие и шелковистые волосы,

бросила еще один восхищенный взгляд на ослепительное отражение и поплелась на кухню.

– От шестого толку ноль, но если правда то, что говорят о седьмом – это можно использовать с пользой, – серьезно сказал Глеб, ставя передо мной тарелку с дымящимися пельменями.

Снова пельмени! Ненавижу. Уже поперед горла стоят. Надо взять себя в руки и приготовить нормальную еду. Котлет там накрутить. Хотя не уверена, что у Глеба есть мясорубка.

– Пользу?

– Только не говори, что у тебя нет соблазна узнать, что о тебе думают другие.

– Я и так это знаю. – Пожала плечами. – Хотя...

Соблазн был. Огромный, непреодолимый. Выяснить все для себя раз и навсегда, чтобы больше не мучиться. Ведь когда знаешь точно, обманывать себя труднее.

Но продержать в себе нали лишний день означает вновь подвергнуться опасности истощения.

– Ага, дилемма, – словно прочитав мои мысли, сказал Глеб. – Но ты можешь остановиться, подождать, пока накопишь достаточно, чтобы выдержать лишний день.

– Шутишь? Я и так вожусь слишком долго! Кира у охотника, забыл? Я не буду ждать. Сегодня же прогоню нали и впущу следующего. Интересно, что нужно, чтобы впустить седьмого?

Глеб пожал плечами.

– Возможно, узнать скрытую правду?

– Ага, ну и где я возьму скрытую правду? Вернее, тайн-то полно, только кто мне их расскажет?

– У меня есть секреты, о которых никто не знает. И с кем мне делиться, если не с тобой?

– Если ты имеешь в виду то, что ты поклялся не рассказывать, то лучше не надо.

Интересно, а что на самом деле будет, если нарушить клятву глубинным кеном? Если я нарушу, например? Вряд ли Тан отправит воскрешенных атли обратно на тот свет. Хотя рисковать я не собиралась – хватит мне и насущных проблем. Но в целом, если вдруг? Обрушится ли на мою голову гнев великих Первозданных? Или богов, создавших Первых? Или это просто клятва – слова, растворившиеся в воздухе?

Глеб ошибся. В отличие от остальных, седьмой нали пришел сам, без предварительных ритуалов.

Живот болел постоянно, и вставать с постели не хотелось.

– Ты как, держишься? – заботливо спросил Глеб и взял меня за руку.

А другой голос, похожий на голос друга, но более глухой и тихий произнес: «Только держись, Полевая! Потому что я боюсь за тебя».

Мысли. Это его мысли! Седьмой нали действительно позволяет...

– Ты сейчас там? – Глеб прислонил палец к виску. – В моей голове?

– Извини. – Я скорчила виноватую рожицу.

– Офигеть!

Я села на кровати, преодолевая усталость и нежелание двигаться. Нужно делать, что задумала. До конца осталось не так много. Я смогу.