Трудный ребенок
Шрифт:
В гостиной было шумно. Вернулись Глеб и Лара. Откуда-то незримой тенью появился Алишер и занял свои обычное место – за креслом у камина. Наверное, некоторым людям проще, когда строго соблюден порядок в жизни. Помогает не потеряться в критических ситуациях. Монотонные выверенные движения – изо дня в день. Мне помогала злость.
Восточный воин вытянулся, как струна, и положил руку на плечо сидящей в кресле Лины.
Я ошиблась – Влад не приехал и не привез с собой неизвестную мне девушку, к которой я, даже не будучи знакома, относилась отнюдь необъективно. Пожаловал кое-кто другой.
Я
На диване в окружении Лары и Глеба сидела Оля. Ее щеки раскраснелись, а руки все мяли темную шерстяную шаль, которая лежала на коленях. Знахарка увидела меня и прижимисто улыбнулась, а потом посмотрела вперед.
Напротив, в одном из обтянутых золотистой парчой кресел, скрестив стройные ноги в обтягивающих джинсах, восседала миловидная темноволосая девушка. Высокий лоб, маленький курносый носик, аккуратное каре. Она обернулась ко мне, и было что-то неуловимо знакомое в теплом взгляде карих глаз, в мимолетной улыбке, в родинке на правой щеке...
Я видела ее раньше – в одном из снов.
– Ты Полина? – спросила она. Мягкий голос, вкрадчивый. Почему у меня так стучит сердце? – Пророчица атли, верно? – Она грациозно поднялась и сделала несколько шагов мне навстречу. – Я – Кира. Твоя дочь.
Глава 13. Долг платежом красен
Трава во дворе только начала пробиваться через влажную, рыхлую почву. Зеленые клочки на коричневом. Я улыбаюсь. Ветер треплет распущенные волосы. Сегодня один из тех дней, когда мне почти не больно. Атли мертвы, но я чувствую себя живой. Частью мира.
Смотрю, как Кира делает неуклюжие шаги, наклоняется, чтобы поднять упущенную игрушку...
Карие глаза, слегка лукавые, смотрели не отрываясь.
«Она ждет ответа, – подумала я рассеянно. – Нужно что-то сказать. Хоть что-то. Ну же, Полина!»
– Ты это... зря так на нее все вывалила. – Глеб возник откуда-то справа, оттеснил Риту и обнял меня за плечи, одновременно придерживая. Признаться, это было необходимо – ноги уже отказывались держать и так и норовили подогнуться.
Рухнуть на пол не хотелось. Хотелось проснуться – ведь наверняка это сон. Один из тех, туманных и таинственных, что снились мне иногда. Предупреждение: мол, не будешь искать, Кира вернется нескоро, взрослой.
Рука Глеба была на удивление теплой и крепкой. Разве во сне на такое обращаешь внимание?
– Я не хотела, то есть... Не знаю, как сказать. Как представиться. – Девушка выглядела жутко виноватой и смущенной. Посмотрела на меня и повела плечами. – Извини.
– Кире полтора года, – произнесла я тихо.
– Было, когда меня забрал охотник.
– Тан... Ее забрал колдун.
– Это сложно. – Брюнетка опустила глаза, и длинные пушистые ресницы оттенили щеки.
Я слегка покачиваю колыбельку. Вчера Кире исполнилось два месяца – совсем еще кроха, но такая жизнелюбивая. Интересуется миром, впитывает его, словно губка воду. И почти совсем не спит. Когда я устаю, с ней возится Рита, но бог мой, как это прекрасно – наблюдать за
Вот она реальность — дикая и непредсказуемая. Место, из которого хочется сбежать. Спрятаться в куче прогретой солнцем листвы. Закрыть глаза и сказать себе: «Ничего не было. Все тебе приснилось, Полина...».
Сон не заканчивался. Проникал в душу взглядом темно-карих, миндалевидных глаз, таких знакомых, что от этого узнавания хотелось кричать.
Я оторвала взгляд от брюнетки и рассеянно спросила:
– Владу звонили?
– Он уже едет, – подала голос Лара.
Я кивнула.
– Нужно тебя устроить. Идем, покажу комнату, – сказала, не поднимая глаза на девушку. Назвать ее Кирой язык не поворачивался. – Переночуешь пока в гостевой, а завтра решишь с Владом на счет того, где будешь жить.
– Тебе помочь? – встревоженно спросил Глеб, но я замотала головой.
Чувствовала себя паршиво, но силы были. Справлюсь. Потом подумаю, что с этим делать. Нельзя раскисать.
Сколько раз в последнее время я говорила себе эту фразу?
По лестнице мы поднимались молча – сначала я, а за мной неслышной тенью она. Я провела ее по длинному коридору к гостевой, вошла, открыла комод и достала чистое белье. На автомате перестелила постель, что вышло с трудом. Истощение давало о себе знать, возвращаясь бешеной сонливостью и болью в висках.
Ничего, скоро отдохну. Выпью карое, высплюсь, а потом...
Что потом?
Если раньше у меня был стимул: найти Тана, забрать дочь, отомстить, то теперь все мои манипуляции с нали выглядели смешными и бесполезными.
– Ты устала? – осторожно спросила брюнетка. Это ее «ты» оцарапало слух. – Выглядишь нехорошо, словно долго не спала.
– Наоборот, я спала слишком долго, – не поворачивая головы, ответила я. – Это длинная история. Не уверена, что хочу рассказывать ее сейчас.
– Понимаю... – Она опустила глаза.
– Нет. Не понимаешь. И не поймешь. – Я громко выдохнула, глаза защипало от слез. От слез бессилия, обиды, невозможности изменить все, что произошло за эти сумасшедшие месяцы. – Я держала на руках ребенка, покупала одежду вот такого размера. – Я развела руки в стороны, обозначая длину детских платьев. – Укладывала в кроватку и подолгу наблюдала, как она... как ты спишь... Посмотри на себя – ты взрослая. Совершенно другая. Незнакомый мне человек. И все, что я делала, чтобы вернуть тебя – напрасно. Потому, что какому-то гребаному колдуну захотелось поиграть человеческими жизнями!
– Не говори так.
– Если честно, я вообще не знаю, как с тобой говорить. О чем... – Я присела на кровать, приложила ладони к пылающим щекам. – Сюрреализм какой-то...
Она опустилась рядом. Молча. Не убеждала ни в чем, не лезла с расспросами. Сложила руки на коленях и посмотрела вперед. А мне безумно – до боли в грудной клетке – захотелось ее обнять. Обнять хоть кого-то, ведь так обычно поступают, когда возвращаются близкие?
Но вместо этого я спросила:
– Где ты была все это время? Почему так быстро повзрослела? Оля же совсем не изменилась, а ты...