Трудный ребенок
Шрифт:
Потом уже, когда мы с Глебом уехали, и я немного отошла от разговора с Таном, получалось мыслить без паники и более менее рационально. И почему-то я поняла: Тан будет атли. Полноценным посвященным членом племени. Скоро.
И тогда уже предрешено остальное: поединок, выбор, смерть. Кого-то из них – колдуна или Влада. И мне нужно будет решить, как поступить. Пытаться ли воплотить в жизнь свой безумный план или же отойти в сторону и дать судьбе решить за меня.
Глава 15.
– Нужно поговорить с Филиппом, – сказала я, когда Глеб припарковался у дома Вики, в знакомом с детства районе.
Воздух узнаваемо пах булочками и палеными прелыми листьями. На балконах покачивалось под порывами ветра белье – хозяйки ловили последние солнечные деньки перед хмурым ноябрем.
– Думаешь, Макаров может предать атли? – нахмурился Глеб.
– Боюсь, как бы он уже этого не сделал. Слишком уверено вел себя Чернокнижник.
Я все больше понимала, насколько одинока. Не только я – все мы – атли, закованные каждый в свою скорлупу, со своими обидами и гонором, не понимая, что когда мы не едины, нас легче сломать. Придет какой-нибудь коварный колдун или древний охотник, и от былого величия не останется и следа.
А было ли оно – величие? Одно только название – сильное племя. А на деле и нет ничего. И я поймала себя на мысли: очень хочу, чтобы было. Возможно, во многом это зависит именно от меня...
Инстинктивно я взяла Глеба за руку. Нужно отбросить все – недомолвки, ненависть, непонимание. Отбросить и сплотиться. Сейчас. Потому что завтра может быть поздно. Завтра жизнь атли может измениться кардинально, и все мы окажемся в том самом аду, который я сегодня прочила Тану.
Да, Чернокнижник неплохо подготовился. Но нас больше. И мы – семья. Несмотря ни на что.
– Расскажешь, что задумала? – хмурясь, спросил Глеб.
Я кивнула.
– Позже. Вику сто лет не видела. Заодно спрошу у нее, может, подыщет мне чего – ну, работенку какую-нибудь.
– Слушай, ты это... – Глеб остановился перед самым входом в подъезд и развернул меня к себе. – О работе не говори. Дело у меня к тебе есть. Важное. И прибыльное.
– Ого!
– Ну да. – Он отвел взгляд и почесал переносицу. Вообще вел себя странно – ужимисто, отстраненно. Словно и не Глеб вовсе. – Почирикайте, как подружки, а потом съездим поедим. Перетрем.
– У тебя все нормально? – пытливо поинтересовалась я.
– Неа. Колдун в Липецке, балда ты! Как может быть все нормально?
– Ничего, прорвемся, – зло процедила я и шагнула в подъезд.
Давно я здесь не была. Покрашенные синим стены поблекли, краска на них сморщилась, облезла, а кое-где была исцарапана и немилосердно закрыта унылыми граффити. Каждая ступенька, каждая щербатая плитка отдавалась в сознании смутными, полузатертыми воспоминаниями о детстве.
И снова грудь в горячих тисках, и не продохнуть. Вернуться бы, забыть о тяготах. Зарыться в мохнатый
Но нельзя. Остановлюсь, раскисну и погибну. Хищным не стоит поддаваться слабостям. Выживают сильнейшие – как в джунглях.
Запихнув ненужную ностальгию поглубже, я решительно нажала на кнопку звонка. Он резко взвизгнул и тут же затих, погружая унылый подъезд в не менее унылую тишину.
Вика открыла не сразу – сначала был шаркающий звук растоптанных тапочек, затем секундное замешательство у двери, чтобы глянуть в глазок, а потом замок щелкнул, повернулся, и появилось удивленное лицо подруги.
– Убить тебя мало! – рассерженно выдохнула она и топнула ногой. Глеб у меня за спиной хмыкнул, а я виновато улыбнулась.
– Впустишь?
Подруга раздраженно выдохнула и отошла на шаг, пропуская нас с Глебом в средоточие моей юности и наивности.
Мы пили дымящийся ароматный чай с лимоном. Я забралась с ногами на широкий, уютный диван, а Глеб раскинулся рядом, то и дело ныряя в вазочку с печеньем. Обжора! И как мы только подружились? Сейчас же точно все съест, а мне за разговорами ничего не останется.
– Ну, рассказывай, – гневно зыркнула на меня Вика. – Где пропадала так долго? Почему не звонила? И какого черта, скажи на милость, я должна за тебя переживать?!
Я смущенно потупилась, а Глеб выдал:
– Да некогда ей было. Охотников древних мочила, а потом воскрешала людей. Вся в делах.
Я вся похолодела – от макушки до кончиков пальцев ног. И тут же метнула такой же леденящий взгляд на друга. Но Глеб на меня не смотрел – невинно улыбнулся Вике и взял из вазочки предпоследнее печенье.
– Очень смешно, – ответила Вика, но голос ее дрогнул, а взгляд впился в мое лицо, словно она надеялась отыскать там подтверждение или опровержение странным словам Глеба.
– Ничего смешного, – как ни в чем не бывало продолжал Глеб, – когда у тебя земля везде. Я потом неделю еще уши отмывал, не говоря уже о волосах.
– Глеб! – хрипло осадила я его и закашлялась.
– У твоего друга своеобразное чувство юмора, – пробормотала Вика, но голос был настороженным и даже испуганным. Сразу захотелось утащить отсюда Глеба и надавать ему тумаков. За самодеятельность.
Воспользовавшись нашим замешательством, он взял последнее печенье и положил его в рот.
Затем демонстративно выпрямился, выставил ладони вперед, словно говоря «сейчас все будет» и произнес, глядя прямо на Вику:
– Хочешь, фокус покажу?
– Глеб! – Я схватила его за рукав, но он резко выдернул руку.
– Ты же говорила, она друг. Нельзя дружить с хищным и не знать о нем правды. Последствия, знаешь ли... И вообще, разве не здесь тебя чуть не убил охотник?
– О чем он говорит? – забеспокоилась Вика и заерзала на месте.