Трудный ребенок
Шрифт:
– Все будет хорошо, – уверила я ее, подавляя желание разрыдаться.
– Твой мужик? – нахмурилась она. – Фокусник этот?
Я покачала головой.
– Друг.
– Плохо. Хороший он вроде. Положительный. И на тебя смотрит по-особенному. Как Матвей.
При упоминании о Матвее, сердце болезненно сжалось. Я уже успела забыть – и теплый взгляд, и заботу, и уверенность. Все это я похоронила давно, и земля на этом месте заросла высокой травой.
– Глеб не Матвей, – сказала я зачем-то. – Он лучше.
Конечно, лучше.
Друг.
Что ж, это намного лучше, чем любовник. С Владом у меня точно никогда такой близости не будет.
А семья... У меня уже есть семья. Дочь. Атли. Зачем мне что-то еще?
Я рассказала подруге о хищных. Не все – это было бы слишком долго. В общем. О том, кто мы, как живем, с кем дружим, а с кем, наоборот, враждуем. Обнимались мы долго. Минут десять. А потом она отстранилась, утирая выступившие слезы, и пробурчала:
– Иди уже. А то околеет твой... друг. Только звони чаще, если уж навещать не можешь. А мне все это переварить нужно. Осознать.
Я рассеянно кивнула, пытаясь перестать реветь. Выходило плохо. Разговор с Викой вышел непростым, но подруга поняла меня. Конечно, ей придется еще многое обдумать, понять и принять, но она не отвернулась, и это главное. Я не потеряла ее.
Считая на ходу ступени в ее подъезде, я поняла, что безумно счастлива. Впервые за последнее время.
Глава 16. Предложение
– И тогда я убью его, – сказала я, запивая очередной кусок гамбургера соком.
Глеб положил голову на согнутые ладони и прикрыл глаза. Казалось, он злится, и когда вновь откроет их, выльет на меня эту злость руганью и криком. Но он лишь покачал головой.
– Не сможешь. Ты не представляешь, что значит: убить. Дрогнешь, и все пропало.
– Не дрогну. И я знаю, что это такое. Я убила Рихара.
– Одно дело – убить охотника, напавшего на твою семью, и совсем другое...
– Колдун тоже напал! – выпалила я и тут же вспомнила, что мы находимся в людном месте. Посетители кафешки начали бросать на нас настороженные взгляды, и я перешла на шепот: – Тан украл мою дочь, забыл? Влюбил в себя и кичится этим. Черта с два я ему это так оставлю!
– Влад ни за что не согласится, – хмуро сказал Глеб.
– Владу не нужно знать. Уверена, он попытается сам. И я хочу, чтобы он попытался. А еще надеюсь, что Филиппу хватит мозгов не посвятить колдуна.
– Тебе сейчас несладко, да? – Глеб понятливо кивнул и, показалось, решил сменить тему. – Нам всем несладко, но тебе особенно. Жить рядом с ней не сможешь, поэтому хочешь съехать?
Воспоминание о девушке, приехавшей с Владом, вспыхнуло в мозгу болезненной пульсацией. Она не просто увлечение, любовница, которую потом легко будет бросить. Она невеста. И скоро станет женой. Я могла бы соврать себе, что мне все равно... Могла бы, но не буду.
– И это тоже, что скрывать. Но не только поэтому. Я хочу самостоятельности. С первого дня в атли хотела. Не зависеть от него. Это так невыносимо – от него зависеть.
Глеб положил на стол ключи с длинным брелоком в виде зуба кабана. Он рассказывал, ему подарил его какой-то охотник. Не такой, к которым мы привыкли. Человек, охотящийся в лесах на лосей и зайцев. Знакомый из тусовки байкеров.
– Ну так въезжай. Мебель, правда, пока не всю завезли, ты же помнишь, там и спать было не на чем. Но на днях все сделают, я позабочусь.
– Мебель? – ошеломленно переспросила я, косясь на отшлифованный зуб.
– Я знал, что ты съедешь от атли. Еще когда он впервые привел девчонку в дом – знакомиться. А пока ты лежала без сознания, я занимался обустройством. Все же женщины любят это – занавески там всякие, стулья. Кровать. Спальня-то у меня вообще пустая. Мне что надо – пожрать да поспать. А для этого диван в самый раз.
– Глеб...
– Ты это... помолчи, – перебил он. – А то сейчас орать начнешь, а я еще не все сказал.
Он полез во внутренний карман куртки и извлек тонкий конверт.
– Вот. Только нужно будет заехать в банк, подписать там что-то... я плохо в этом разбираюсь, так что не запомнил.
– Что это? – хрипло спросила я.
– Совсем ослепла? Карточка.
– Это я вижу. Зачем?
– Ты же хотела не зависеть от Вермунда. Вот теперь не зависишь.
– Я хотела работать. А так... Что это вообще? Откуда? Ты банк ограбил?
Я подняла глаза и настороженно посмотрела на друга. Он закатил глаза, словно я спросила огромную тупость, и выдал:
– Ага. Украл все пластиковые карточки, что у них были. Теперь вот дарю девчонкам. – Вздохнул и резко посерьезнел. – Мои это деньги. Вернее, уже твои. Владей.
– Где ты взял деньги? Ты же не работаешь.
– Отличный вопрос. Странно, что ты не задала его раньше. На что, ты думала, я живу? Бензин, сигареты, еда. Они, между прочим, денег стоят.
– Но я... я же... – Все, что я могла, это пялиться на злосчастный зуб. Почему-то стало жаль убитое животное. Представилась кровь, жалостливые глаза умирающей скотинки, и я поморщилась.
– Не сможешь ты работать, пойми. – Глеб взял меня за руку. – Не получится. Охотники, Тан, и невесть что еще в будущем. А видения? Ты же рискуешь каждый раз угодить под машину, свалиться в яму или опозориться на деловой встрече. Хотя какие встречи? Образования у тебя все равно нет. Устроишься официанткой или секретаршей. Не хватит даже на еду. Что это за независимость?
– Но ты откуда деньги взял? Даешь мне... Что это вообще?
– Альберт – человек, который воспитывал меня с мамой, мой названный отец, был не беден. Своих детей у него не было, и он оставил мне то, что нажил.