Трудный выбор
Шрифт:
С колотящимся от предвкушения сердцем я терпеливо ждала, когда
Труди уложит мои волосы. Я устроилась в кресле перед большим камином, и подложила лепестки роз под подол, надеясь, что это поможет сделать меня особенно привлекательной в этот вечер. На мне было малиновое платье, которое герцог подарил мне для балла. Бриллианты и жемчуга сверкали в свете свечей. Несколько локонов свободно ниспадали по бокам из уложенных на макушке. Я молилась, чтобы он начал разговор о любви и браке и о том, какие у нас могут быть шансы на совместное будущее. Одна мысль о том, чтобы самой затронуть такие вопросы, заставила меня покраснеть и уставиться на фигуры, расставленные на шахматной доске, готовые к продолжению
Боковая дверь комнаты заскрипела, подавая мне знак о приближении
Бартоломью и Деррика. Труди сидела в своем кресле в углу, положив подбородок на большую грудь и закрыв глаза.
К счастью, моя няня перестала возражать против встреч с Дерриком.
Легко было понять почему. Деррик был таким благородным, добрым и внимательным, что легко завоевал ее. Но Бартоломью, хоть и не препятствовал этим встречам, проявлял особую осторожность: никто не должен был видеть, как Деррик входит и выходит из главного зала. Когда он заговорил о возможных возражениях аббата, я заверила его, что могу делать все, что захочу, без разрешения аббата, особенно теперь, когда мне осталось всего несколько дней до восемнадцатилетия.
У меня вырвался нетерпеливый вздох, и я, сложив руки на коленях и не сводя с них глаз, стала ждать, когда Деррик войдет в комнату. Мое сердце екнуло при мысли о встрече с ним. Несмотря на то, что он приносил с собой грязь подземелья, мне особенно нравилась темная щетина, которая придавала ему больше грубости, но и делала более красивым.
— Миледи.
Голос рядом испугал меня. Это был не Бартоломью и не Деррик. Я
подняла глаза и смутилась, увидев Джеймса и незнакомого мужчину позади него:
— Да, Джеймс, — сказала я, заполняясь смущением из-за того, что меня застали на тайных встречах с Дерриком.
Как Джеймс узнал о них? Почему он не спит? Я искоса посмотрела на боковую дверь. Она была широко распахнута, но ни Бартоломью, ни Деррика не было.
— Что ты делаешь в такой час? — Спросила я, надеясь увести мужчин из комнаты до того, как появится Бартоломью. — Вы принесли мне какие-нибудь новости о расследовании?
Джеймс приблизился на несколько шагов и начал озираться, как будто хотел раствориться в тени комнаты:
— Простите, миледи.
Его большой лоб сморщился, как будто от чего-то неприятного. И тут я заметила, что к Труди подкрадывается человек с открытым мешком для зерна. Я перевела взгляд на человека, стоявшего позади Джеймса. Он тоже был с мешком для зерна. Обойдя Джеймса, он подкрался ближе, и тут что-то внутри меня замерло. Это был монастырский наемный рабочий, тот самый, что принес весть о смерти шерифа.
— Джеймс, почему эти люди здесь? — Я старалась, чтобы мой голос не дрожал от страха.
Но Джеймс отступил на несколько шагов и опустил взгляд на тростник, разбросанный по полу. Его широкие плечи сжались:
— Простите, миледи, — тихо сказал он. — Я не хотел их впускать. Но у меня не было выбора.
Мой разум пытался понять, что происходит. Я с ужасом наблюдала, как рабочий накинул мешок на голову спящей Труди и прикрыл ей рот ладонью, чтобы она не издала ни звука. Крик готов был вырваться из моей груди, но застрял в горле. Я встала, но не успела ни пошевелиться, ни издать хоть какой-то звук — ко мне приблизился рабочий. Я перевела взгляд на Джеймса, на его неуклюжее тело. Он был приставлен ко мне, чтобы защитить меня, так почему он этого не делает? Вместо того чтобы ответить на мой безмолвный вопрос, который, несомненно, сверкал в моих глазах, он попятился еще дальше. Рабочий схватил меня за руку, накинул мешок на голову и погрузил в пугающую темноту. Я стала задыхаться от зерновой пыли, оставшейся в мешке и упавшей мне на лицо. Рванулась и попыталась сорвать его,
люблю Деррика». И черное забвение поглотило меня.
Теперь я точно знала, что люблю его, потому что вдруг поняла, что не представляю, как смогу прожить без него всю оставшуюся жизнь.
Глава 21
Я ходил взад и вперед по камере: десять шагов до стены, десять шагов до решетки. Я протоптал дорожку в соломе, и теперь шагал по каменному полу. Темнота была такой черной, что ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Моя кожа была влажной от сырости. В животе урчало от голода. Мой завтрак должны были принести уже давно, но дверь в темницу не открывалась ни ночью, ни утром, за исключением одного случая, когда тюремщик запихнул пьяного заключенного в камеру напротив моей. По тяжелому дыханию мужчины я понимал, что он все еще спит.
Я остановился у решетки и снова прислушался, как делал это уже тысячу раз за эту долгую ночь. Напрягая слух, я пытался услышать шаги, звяканье ключей — что-нибудь, что могло бы говорить о приближении старой гвардии Розмари. Но ничего похожего. Только тишина и прерывистое дыхание заключенного в противоположной камере. Почему Розмари не послала за мной Бартоломью как в прошлые ночи? Вопрос пронзил меня с такой силой, что заболела грудь. Когда я уходил в последний раз, она, как и всегда, говорила, что завтра вечером мы должны закончить партию в шахматы. Конечно, я намеренно пренебрегал игрой, чтобы иметь какойнибудь предлог, любой предлог, чтобы вернуться к ней на наши полуночные встречи. Возможно, она решила, что слишком рискованно посылать за мной снова? Я с ней был согласен. Это было рискованно. Страшно подумать, что сделает с ней аббат, если узнает, что она проводила со мной время… Я
судорожно выдохнул между холодными прутьями, развернулся и продолжил расхаживать по комнате.
А что, если я ей надоел? Но она, казалось, наслаждалась нашими встречами так же, как и я. Она смеялась вместе со мной, оживленно разговаривала и искренне интересовалась моим мнением. Ее глаза горели, выражение лица было открытым и нетерпеливым, и она улыбалась…
Силу ударов моего сердца можно было сравнить с силой боевого коня в битве. Ее улыбка была так красива, что сбивала меня с толку и заставляла делать все, что она пожелает. Я еле сдержал стон, как только представил ее, сидящей напротив за столом: вокруг лица вьется прядь золотистых волос, изящный изгиб подбородка и прелестный излом бровей над огромными глазами. Я не мог ошибиться, увидев особый блеск в ее глазах, когда она смотрела на меня. Растущая привязанность? Она не стала бы звать меня, если бы не хотела быть со мной.
Я запустил пальцы в волосы и все же застонал. Меня так и подмывало заколотить по прутьям и сломать их, чтобы пойти к ней, пасть перед ней на одно колено и умолять выйти за меня замуж. Хотя я не имел права просить ее о любви, потому все еще был бедным безземельным рыцарем, да еще обвиняемым в преступлениях, но должен просить ее стать моей женой. Я
слишком долго позволял своей неуверенности командовать мной. И я терпеливо ждал возвращения герцога, чтобы обелить свое имя. Завтра день рождения Розмари, и я не могу больше откладывать.