Трудный выбор
Шрифт:
— Из любви к солнцу, луне и звездам, — раздался еще один голос позади них.
Труди.
Я смотрела, как тот же самый охранник, который пришел в нашу камеру, теперь шагал в центр святилища, таща Труди за собой, не обращая внимания на отвратительную вонь, которая сопровождала его. При виде его кинжала, приставленного к груди Труди, я закричала:
— Не трогай ее!
Эхо моего крика пронеслось по всему святилищу. Аббат улыбнулся, но совсем не по-доброму.
— Принесите нож для языка. — Он сделал знак одному из охранников. –
Я уверен, что ее светлость
Глава 23
Я сделал глубокий вдох и прошептал безмолвную мольбу о прощении за все, что собирался сделать. Охранник наклонил голову, чтобы вставить ключи в замок, и я рванулся вперед. Прежде чем он успел среагировать, я просунул руки сквозь прутья и обернул свою тунику вокруг шеи мужчины, разворачивая его. Охранник издал сдавленный крик, но я дернул посильнее, так, чтобы перекрыть воздух в его легкие. Другой стражник с ревом бросился ко мне, держа меч наготове. Я с ловкостью, рожденной практикой и бесконечными тренировками, просунул ногу сквозь прутья решетки и нанес ему быстрый удар в живот с такой силой, что он отлетел к камере
Бартоломью. С удивительной быстротой Бартоломью обмотал тунику вокруг горла стражника и скрутил ее в узел. Жгучая боль пронзила мою ногу, и я понял, что охранник, которого я держал, выхватил кинжал из ножен и, ударив им назад, задел мое бедро. Мужчина пытался ударить еще раз, но я успел отскочить в сторону, схватить его за руку и завернуть ее за спину, заставив бросить оружие.
В свете факела я видел, как Бартоломью пытается увернуться от лезвия меча, которым его пленник отчаянно размахивал, пытаясь освободиться от смертельной хватки. Но ему мешало длинное лезвие меча. Я понимал, что у меня нет времени. Если Бартоломью ослабит хватку, освободить нас будет несколько сложнее.
Быстрым рывком я откинул голову пленника назад и ударил о решетку с такой силой, что он потерял сознание. Когда охранник соскользнул на пол, я вырвал ключи из его рук. Быстро отпер камеру и, прежде чем пленник
Бартоломью успел среагировать, нанес ему резкий удар в живот, а затем в руку, державшую меч. Боль от удара заставила стражника выпустить оружие, и оно со звоном упало на землю. Бартоломью потуже затянул веревку на шее стражника. В тот же миг я ударил охранника кулаком по голове. Человек рухнул, и я перехватил у него факел, выпавший из его безвольной руки. Не теряя ни секунды, я отпер камеру Бартоломью и затащил одного из лежащих без сознания охранников за решетку.
— Хорошая работа, сэр, — задыхаясь, сказал Бартоломью, наклоняясь, чтобы помочь мне.
Как только мужчины были надежно заперты, я надел тунику и взял оружие охранников.
Я повернулся к Бартоломью:
— Мне нужно, чтобы ты нашел мое оружие, особенно алебарду, а затем показал мне наименее заметный выход
— Вам нужно обработать рану. — Бартоломью многозначительно уставился на кровь, просочившуюся сквозь штаны.
Я схватил тунику старого охранника и, оторвав кусочек от края, обернул вокруг ноги, крепко связав, чтобы остановить кровь. Сейчас у меня была только одна цель: найти Розмари. Я пойду на все, чтобы найти ее.
— Потом. — Я шагнул к двери. — Ты покажешь мне выход? Или мне придется пробиваться из этого замка напролом?
Напряженный от беспокойства Бартоломью посмотрел на меня:
— Вы не можете ехать в монастырь один, сэр. У аббата много вооруженной охраны.
— Покажи дорогу, — потребовал я.
Бартоломью на мгновение заколебался. Затем, блеснув восхищением в глазах, двинулся вперед:
— Следуйте за мной.
Я горячо молился, чтобы добраться до Розмари вовремя. Прежде чем аббат заставит ее сделать что-то, о чем она потом пожалеет.
С каждым вдохом я сдерживала крики ужаса. При виде Труди с ржавой железной клеткой на голове меня затошнило. Ее рот был неестественно широко открыт двумя зазубренными кусками металла и ужасным острым концом пыточного инструмента, который был засунут ей в рот. Губы Труди уже потрескались и кровоточили. Она закатила глаза, обезумев от боли.
Каждый раз, когда она давилась, острие инструмента резало ей язык.
— Пожалуйста, — взмолилась я. — Пожалуйста, начинайте церемонию как можно скорее.
Аббат стоял перед алтарем, размеренно размахивая ладаном.
— Я ценю ваше содействие, ваша светлость.
Охранник поставил Труди так, чтобы я могла ее видеть, но ничем не могла помочь. Они связали мне руки. Так что мне ничего не оставалось, как опуститься на колени на молитвенную подушку.
Настоятель, наконец, повернулся:
— Мне жаль, что до этого дошло.
Его безмятежность только пробудила во мне желание надеть ему на голову пыточное орудие и дать испытать его же жестокость на себе.
— Я не верю в ваше сожаление, святой отец. — Мой голос задрожал от усилий, которые потребовались, чтобы успокоиться.
— Конечно, сожалею. — Он поднял ладан и взмахнул им над моей головой. — Но не волнуйтесь. Я сохраню вам няню живой. Мне нет прока в ее смерти.
Он кивнул охраннику, стоявшему рядом с Труди. Охранник потуже затянул ремень на голове Труди. Острие вонзилось в ее рот. Няня сдавленно вскрикнула.
— Нет! — Я закричала и сглотнула желчь, которая подступила к горлу. –
Я сделаю все, что угодно. Что угодно. Пожалуйста, просто снимите это с головы Труди. Пожалуйста.
Аббат улыбнулся:
— Да. Это прекрасно работает. Я так и думал, особенно после того, как заметил вашу реакцию на пытки, которые я недавно организовал в городе.
Что он организовал?
Увидев мой невысказанный вопрос, аббат цинично улыбнулся.
— Мне нужно было убедиться, что вы все еще питаете отвращение к пыткам. Я знал, что это может пригодиться мне, чтобы контролировать вас, если в вас проснуться своевольные, непослушные желания, как сейчас.