Трудный выбор
Шрифт:
— Значит, вы уверены, что он освободит меня?
— Я верю, что рано или поздно правда станет известна. — Я только хотела, чтобы герцог поскорее вернулся и все уладил, пока не стало слишком поздно. — Что вы будете делать, когда освободитесь? Куда вы пойдете?
Он пожал плечами:
— Я всегда думал, что буду какое-то время участвовать в турнирах, чтобы накопить состояние. И герцог, возможно, вознаградит меня землей за мою службу ему…
— Вы когда-нибудь думали о том, чтобы вернуть то, что когда-то принадлежало вашему отцу?
— Нет.
— Я уважаю ваше решение.
Морщины на его лице стали жестче:
— Теперь вы понимаете, почему у меня не было необходимости что-то планировать? У меня нет будущего — по крайней мере, достойного.
Из темноты, окутавшей его, я чувствовала, что снова уступаю его прошлому.
— Но у вас такие замечательные задатки хозяина. Я слышала, как вы разговаривали с дворянами. И все ваши идеи по улучшению очень ст'oящие.
На самом деле, я хотела бы знать о них подробнее тем более, что вы четко дали понять мне, что я могла бы помочь бедным на моей земле более эффективными способами.
Я почувствовала облегчение, когда его увлечение этой темой прогнало меланхолию. Шахматная партия была заброшена, и я оказалась вовлеченной в разговор о различных способах, которыми я могла бы способствовать процветанию и здоровью среди моего народа, о новых методах ведения сельского хозяйства, которые он предложил, о лучшем распределении помощи нуждающимся, о создании лучших рабочих мест, об оплате труда и о борьбе с болезнями.
Я так глубоко погрузилась в обсуждение, что вздрогнула, когда
Бартоломью подошел к столу:
— Уже почти рассвело, миледи. Нам нужно вернуть заключенного в камеру до того, как проснутся слуги.
Деррик неохотно отодвинулся от стола и встал. Пока Бартоломью перекладывал цепи с ног Деррика на руки, я подавила усталый, но удовлетворенный зевок.
— Мы не смогли закончить нашу шахматную партию, — сказала я с улыбкой. — Я предлагаю реванш следующей ночью.
— Да, я согласен, — подмигну он, — поскольку вам все еще нужна моя помощь в шахматах.
Я тихо рассмеялась. И когда Бартоломью увел его, мое сердце наполнилось счастьем, но и болезненной тоской, которую я не могла ни объяснить, ни заглушить.
Я нервничала весь день, мое нетерпение росло, и я не подумала, что просто лопну от желания увидеть его снова. Следующие два дня были такими же: ожиданием весь день, моим возрастающим нетерпением, и Труди стала говорить мне, что я невыносима. Единственный выход я видела в расследовании, которое проводила с помощью Джеймса, моего привратника.
Я послала его обыскать поместье шерифа и опросить каждого из его слуг. Я
не только надеялась получить ключ к личности истинного убийцы, но также надеялась
До моего восемнадцатилетия оставалось всего две ночи, и внутри начала подниматься паника. Джеймс так ничего и не обнаружил. Меня преследовала мысль, что герцог уже должен был вернуться и привезти доказательства, чтобы освободить Деррика от обвинений и из темницы. Но ни от герцога, ни от сэра Коллина, ни от сэра Беннета мы ничего не слышали.
Мои уверения моему дорогому другу таяли, а день рождения быстро приближался. День, когда у меня не останется выбора, кроме как покинуть замок и пойти в монастырь, чтобы выполнить Древний обет.
Большая часть моих сундуков уже была перенесена в новое жилище, и я знала, что аббат терпеливо ждет моего прибытия. Но с каждым днем моя неуверенность в монастыре только росла. Я молилась усерднее и более горячо, чтобы Бог показал мне, чего он от меня хочет. Я не знала, как смогу оставить Деррика. Но я знала, что другого пути у меня нет. Я подумывала пойти против мудрого совета аббата и освободить Деррика. Но если я это сделаю, какие мысли родятся у моего народа о справедливости? А что, если я выйду за него замуж, даже если он останется пленником? Проблема была в том, что даже если я была бы согласна выйти замуж за Деррика, он никогда не упоминал о желании жениться на мне. Конечно, я чувствовала его влечение. И что он хочет быть со мной. Но он не строил никакие планы.
Казалось, он подходит к нашим отношениям так же, как к шахматной партии
— без всякого плана и стратегии. Может быть, он сам не знает, чего хочет.
Что, если он не любит меня достаточно сильно, чтобы преодолеть разногласия, стоящие между нами? Может быть, он вообще не любит меня.
Может быть, его чувства ко мне не так глубоки, как мои. И что именно я чувствовала к нему? Я действительно влюблена в него? Это был все тот же мучивший меня вопрос, ответ на который продолжал ускользать от меня. Я
не понимала, как узнать, влюблена ли я в Деррика. Я увлечена им, и очень сильно. Но любила ли я его настолько, чтобы рискнуть нарушить Древний обет? Достаточно ли, чтобы провести с ним всю оставшуюся жизнь?
Возможно, пришло время более прямо обратиться к Деррику. За последние несколько ночей мы достаточно освоились друг с другом. Не будет ли очень неприлично просто спросить его, как, по его мнению, нам быть дальше?
Может быть, если я буду выглядеть сногсшибательно, если я буду совершенно неотразимой, тогда у него не останется ничего другого, кроме как поднять этот вопрос самому?