Туата Дэ
Шрифт:
Вокруг них была ночь, холодная как сотня смертей, внизу расстилались туманы Нифльхейма и Д-7 было страшно. Больше ничего не имело значения -даже «Апокалипсис». АН-17 видела, как мерцают,её крылья, готовые исчезнуть - от того, что впервые рядом она не видела Ананты и никто её не удерживал от падения в облака.
Не стыдясь никого, она притянула и мягко прижала к себе, совершенно не сопротивлявшуюся Д-7. Огромное оружие, тяжёлое как плита, легло на спину Д -7, укрывая её ото всех страхов холодным одеялом потрескавшегося синего стекла.
Она
Только сейчас, АН заметила какие у младшей были густые волосы. Рука тонула в их тёплой нежной мягкости, скользила по ним. Пальцы Старшей будто бы коснулись куска воска. Только-только стёкшего по свече. Ещё тёплого... Не остывшего. Живого.
Глава XIV
У де Ланды было лицо стареющего ангела, приятный голос,который можно слушать вечность, а говорить убедительно он умел всегда.
Де Ланда отводит взгляд:
– Нет, - цедит он сквозь зубы и сплёвывает, - Нет Бога. Нет никаких богов. Мир, Коженьевски… Это всего лишь камешек на дороге. Пнуть его - и пусть летит… Туда куда его пнули. И так далеко -насколько хватило сил у придавшего ему движение. Вот и всё. И живёт он - только пока летит.
– Тапейак - тоже был всего лишь камушком?!
Де Ланда хмурится.
– Не могу вспомнить. Коженьевски, здесь много мест с названиями из науатль.... И сотен других индейских языков! Почему я должен помнить это место лучше всех остальных? Вы не можете представить себе, Коженёвский, сколько их тут! Даже у ручья из которого когда-то напоили трёх деревенских коз есть название. И его приходилось запомнить -если там видели хотя бы с трёх республиканцев... Месяц пути, от Мехико до Гонсуэльяса. Даже с вашими пушками и машинами, был нелёгок. Я услышал много индейских названий, даже таких о которых не знал раньше….
– Это и было в Мехико, - прервал словоизлияния триумфатора Коженёвский, - Холм. Господствующая над городом высота…
– Вы, в самом деле, убили эти тысячи - что попросили убежища на Тапейак? Просто так? Там были мирные…! Рабочие! Женщины. Бедняки из предместий! Индейцы… Вы говорили перед камерами, что боретесь за их права… А в «Паризьен» публикуют размытое телефото расплющенных гусеницами наших танков тел! Ваши солдаты их бросали под их гусеницы - чтобы не копать могил. А в красные липкие лужи около базилики они валили всё, что казалось им мусором - одеяния священников, церковные книги …
Генерал усмехается. Коженевский, судя по слогу, цитирует, пусть и бессознательно, какую-то иностранную
Впрочем,в это не верили даже его собственные войска.
Вера...
Смешное слово.
Все верили, что нет иного пути кроме, как через охраняемые республиканской гвардией перевалы. Что он разобъёт головы о бетонные, укрытые от настильного огня земляной обсыпкой, стены фортов на спуске - такие не проломить даже десятидюймовым снарядам…
А он пошел через высоты Писбы!
Через высоты, где само время плавилось под ядерным огнём непобедимого солнца. И вязкий, стеклянный воздух, похожий расплавленный хрусталь, мешал двигаться ногам. Глаза не видели почти ничего, ноги облипал мокрый снег, ступни скользили по “живым” камням, но генерал молча, напрягая стальные, будто изготовленные как детали для паровой машины -и доставшиеся живому человеку по ошибке, - мускулы спины, наваливался на тросы волокуши на которой лежали отливающие медью поясов огромные, в обхват рук, снаряды.
Одни такие деревянные сани, спешно сбитые из снарядных ящиков и разломанных бортов грузовиков, должны были тащить сразу восемь человек, но генерал никогда ни у кого не просил помощи.
В его упряжке уже никого, кроме него не осталось - и он просто молча шёл вперёд, через снежную мглу, поскальзываясь и разбивая лицо. От холода из ран уже не текла кровь - а он шёл.
Восемь человек должны тащить сани, которые тащил генерал в одиночку.
И он тащил. Упирался. Тянул. Шаг за шагом.
Чем выше они поднимались, тем меньше оставалось у него людей. Да и те скорее походили на привидения, скелеты в обрывках хаки - чем на что-то живое. Он мог тащить эти деревянные сани с двумя снарядами - он и тянул эти проклятые тросы. Значит, ему не нужны остальные семь. Значит, они пригодятся,скажем, для того,чтобы вытащить из снежного провала колесо пушечного станка. Только и всего.
Все тягачи, все тракторы, все грузовики пришлось бросить уже на двух тысячах метров - из двигателей пошёл предательский белый парок. Вода выкипала быстрее, чем внизу и мощности не хватало - особенно в метелях.